1947 год. Переживший Холокост венгерский архитектор Ласло Тот (Эдриан Броуди) переезжает в Америку, где останавливается у двоюродного брата Аттилы (Алессандро Нивола), владеющего небольшим мебельным магазином. От родственника он узнаёт, что его жена Эржебет (Фелисити Джонс) и племянница Джофия (Рэффи Кэссиди) живы, но из-за бюрократических проволочек не могут покинуть Европу.
Однажды к ним в магазин заявляется Гарри (Джо Элвин), сын влиятельного бизнесмена Харрисона Ли Ван Бюрена (Гай Пирс), после чего Ласло получает возможность выбраться из нищеты и состояться в профессии. Но чтобы это сделать, ему предстоит заплатить страшную цену.
Показанный в Венеции и собравший целый ворох наград и номинаций «Бруталист», похоже, и сам был вдохновлён заявленным в названии архитектурным стилем. Режиссёр Брэди Корбет возвёл на пустыре, коим ему видится современный кинематограф, громоздкую махину, повергающую в шок уже самим фактом своего существования. Вот только подступиться к этому грандиозному сооружению не так уж и просто. С какой стороны на него ни посмотри – менее зловещим этот объект не становится.
Если бы «Бруталист» вышел в исторический период, показанный в фильме, он бы непременно стал классикой. Неспроста ж этот образцовый кинороман с антрактом посередине был снят на 70-миллиметровую плёнку. Благодаря своей старомодной форме, фильм возвышается над современностью словно небоскрёб, лишённый любых предметов декора. Впрочем, в эпоху, когда все ударились в эксперименты, настолько внешне консервативные проекты – это, скорее, революция. К тому же, у Корбета с проектировкой собственной киноэпопеи дела обстоят лучше, чем у Кевина Костнера с его «Горизонтами».
Режиссёр без лишней скромности уже вступительной сценой и стилизованными титрами предвосхищает нечто абсолютно грандиозное по форме. Выйдя из сумрака корабельного трюма на залитую светом палубу, герой Эдриана Броуди (а вместе с ним и зритель) видит перевёрнутую Статую Свободы. Под пафосный духовой аккомпанемент она подчёркнуто надменно нависает над головами иммигрантов. Метафора считывается тут же: «Бруталист» – кино о людях, которым суждено разочароваться в «американской мечте».
После окончания войны многие жители лежащей в руинах и усеянной трупами Европы устремились в Новый Свет в надежде найти там счастье. Вот только сделать это удалось единицам, в то время как большинство релокантов столкнулись с местной, в разы более хищнической и прагматичной версией капитализма. То, что в Америке процветает негласный тоталитаризм, Корбет даёт понять уже по прошествии первых двадцати минут на примере Атиллы. Тот перебрался в Штаты задолго до брата и на момент начала фильма окончательно распрощался с рудиментами своей идентичности – фамилией и верой.
Ласло же не намерен идти путём кузена-оппортуниста, чтобы влиться в общество. Когда ему выпадает шанс проявить себя, он делает выбор в пользу сохранения своей уникальности, как творческой, так и национальной. Вот только герой Броуди не до конца осознаёт, что очутился в мире, где мерилом успеха считают коммерческую выгоду, а «след в истории» воспринимается как абстрактное пустословие. Наиболее показателен в этом смысле эпизод, где Гарри, сын главного антагониста, недоумевает, зачем Ласло Тот урезал себе жалование, чтобы пустить эти средства на недостающие материалы.
Иронично, что в прошлом году вышло сразу два фильма об архитекторах. Не дайте сиюминутному разрушить вечное, – любил повторять герой Адама Драйвера в скандально (и печально) известном «Мегалополисе», что, в общем-то, перекликается с основным посылом «Бруталиста». Но несмотря на то, что обе ленты громогласно воспевают творцов и мечтателей, в идейном плане они сильно расходятся. Magnum opus Копполы временами выглядит как неприкрытый оммаж на романы Айн Рэнд «Источник» и «Атлант расправил плечи». У Корбета же получилась, скорее, издёвка над её философским и социокультурным наследием. Причём это не гневный пасквиль, а хорошо продуманная деконструкция национального мифа и, как следствие, пресловутой «американской мечты». Брэди, в отличии от своего пожилого коллеги, убеждён, что капиталистическая система сковывает художника как ничто другое и что свобода творчества в ней зачастую ограничена хотелками заказчика.
Олицетворением безграничной власти доллара в фильме служит персонаж Гая Пирса. Для миллиардера Ван Бюрена человеческие жизни эквиваленты финансовым издержкам от их смертей. Он не просто жестокий и высокомерный хозяин заводов, газет и пароходов, но ещё и социал-дарвинист, всей душой (если таковая вообще у него есть) презирающий бедных людей. Таких, как Ласло, он считает «социальными пиявками», которые сами навлекают на себя нищету и преследование. В образе Ван Бюрена угадывается сразу несколько литературных и реальных прототипов. По всей видимости, одним из них был как раз «сталелитейный король» Хэнк Риарден из «Атланта…».
То, что в Америке прогнило всё – от природы до народа, – мысль не новая и довольно часто встречающаяся в кино в последнее время. Тот же Коппола в «Мегалополисе» уподоблял Соединенные Штаты Римской Империи эпохи упадка. Брэди Корбет пошел ещё дальше, проведя параллели уже с нацистской Германией. В финале ленты выясняется, что источником вдохновения для зиккурата им. матери капиталиста послужили концентрационные лагеря Дахау и Аушвиц, куда были сосланы Ласло и его жена.
Удивительно, но столь радикальное (хотя и не выбивающееся из общего тренда) содержание с виду неплохо сочетается с архаичной формой полувековой давности. Правда, есть нюанс. Поскольку «Бруталист», как и было сказано выше, соответствует этому архитектурному стилю, он не только громоздкий снаружи, но и пугающе просторный внутри. Отчасти будет справедливо упрекнуть его в излишней затянутости и проступающей временами пустотелости. Ведь, несмотря на обилие поэтичных и смелых метафор, фильм не предлагает ответов и решений на декларируемые в нём проблемы.
К тому же, «Бруталист», согласно авторской задумке, нарочито суров и минималистичен. Даже в те моменты, когда кино позволяет себе быть сентиментальным или шокирующим, на эмоции оно толком не пробивает. В картине Брэди Корбета слишком много ничем не заполненного пространства. Ближе к финалу уже немного устаёшь от монументальности и регулярного восклицания режиссёром буквы «Я». Скучной эту работу тоже не назовёшь, но будь она чуть менее строгой и претенциозной, то смотрелась бы живее и интереснее.
Впрочем, это не значит, что лента напрочь лишена души и не в силах найти отклик у зрителей. Дуэт Эдриана Броуди и Фелисити Джонс – это непрерывно пульсирующее и кровоточащее сердце фильма. Они крайне убедительно сыграли героев, под покалеченными внешними оболочками которых всё ещё что-то бьётся. Для Броуди оказаться в таком амплуа уже не впервой. В 2003 году за синонимичную роль в фильме «Пианист» он был удостоен «Оскара», став самым молодым обладателем этой награды в истории. И если в ночь со 2 на 3 марта он сумеет повторить сей триумф, это будет более чем заслуженно.
