Одиссея
Терренс Малик всегда был где-то на орбите кинематографа – далеко, высоко, в своём персональном вакууме. На данный момент можно сказать, что маэстро успешно отстыковался от своего прошлого носителя и теперь его плавно уносит в непознанные дали поэтических возможностей кинематографа. Предшествующая картина «К чуду» открыла новый этап в творчестве мастера, и многим (даже удивительно, откуда столько?) происходящее не по душе, а эволюцию стиля мастера они воспринимают болезненно или негативно.
Начнём с того, что «Рыцарь кубков» – это другой уровень понимания видеозвукового ряда. Если ранее в фильмах Малика присутствовал вполне ясный сюжет (ого, всё познается в сравнении!) о событиях, то есть сюжет внешний, требуемый для эпического и драматического родов литературы, то «Рыцарь кубков» рассказывает историю сознания и сюжет содержит, соответственно, внутренний, лирический. Всё, что можно сказать о нём – это только несколько неконкретных предположений.
Рик – главный герой фильма. Он работает в киноиндустрии, вероятно, сценаристом. Он разведён. У него есть (был?) брат. Брат и Рик часто ссорятся с отцом. Рик мучим серьёзным чувством неудовлетворённости и необъяснимого страха перед жизнью. Ну и хватит с вас. Никаких сюжетных, драматургических деталей в фильме нет (Что случилось? Почему они в ссоре? Сколько лет длятся события фильма?). Всё внимание камеры сосредоточено только на движении души. И Малик, как никто другой, понимает, что душа не движется из пункта А в пункт Б, как самолёты и вертолёты, терзающие небо над Риком. Движение души уловить практически невозможно. Для этого мало удачно запечатлеть эмоцию на лице актёра или поставить акценты на нужных словах. Душа неуловимо изменяется, перемешивая воспоминания и события, шумит и качается, как океан, у которого Рик не раз будет проводить время с любимыми людьми. В противовес дышащему океану, который оживляет, заставляет дурачиться с любимыми женщинами, братом, забывать о своём статусе и купаться в дорогом костюме, бездушные искусственные воды бассейнов годятся только для того, чтобы устроить вокруг него очередную богемную вечеринку.
То, что происходит на экране – это удивительная в своей смелости кинопоэзия. Малик заставляет обычные сцены выглядеть глубокой метафорой. Ворох обрывочных сцен, полифония голосов за кадром при отсутствии диалогов на экране (даже если персонажи вынуждены говорить, Малик безжалостно стирает звук слов, обойдётесь) – всё это служит конкретной цели. Если «К чуду» рассказывал об отношениях между людьми, так что всё же по определению содержал какую-то сюжетную составляющую, ведь люди на экране ссорились, мирились, расставались, встречались, гуляли, бизонов пасли, то «Рыцарь кубков» пошёл ещё дальше. Он исключает любые подробности взаимоотношений второстепенных героев между собой, всё внимание кинематографиста стянуто исключительно к Рику.
Глубочайший субъективизм «Рыцаря кубков» тем удивительнее, чем больше мы видим лицо Кристиана Бэйла. Ничего удивительного не будет, если через несколько лет Малик сумеет снять кино без объективно существующего в кадре центрального персонажа. Ведь на самом деле, очень похоже, что режиссёр страстно желает подобраться к такому уровню абстракции – история, которая была бы рассказана камерой и исключительно чувствами и ассоциациями зрителя.
И на самом деле всё вышесказанное могло бы быть легко разорено критикой, дескать, да просто наснимал видов красивых, философских диалогов записал и смонтировал на коленке – вот и вся претензия.
Но как бы не так, не первый год Терренс Малик кино творит. За каждым визуальным решением, за каждой фразой, за любой сценой – крепкий костяк общей идеи. Она пронизывает каждую секунду фильма, берега этого океана определённо из прочного камня. Тема памяти и забытья связывает первый кадр и последний, любимые женщины произносят монологи, каждый из которых совершенно ясно продолжает предыдущий, а сторонние люди, с которыми встречается Рик, как бы полемизируют друг с другом. Что ты хочешь от любви? Почему тебе страшно? Что ты забыл? Кем ты хотел стать?
Мозаичность картины, особый ритм монтажа выбраны согласно концепции жизни, которая озвучена в фильме – жизнь как мозаика, которую все мы спешим собрать, но тот самый возраст прозрения никак не наступает, и нам всё страшнее… Но оказывается, что собирать ничего не надо. Хор голосов смолкает, когда появляется та самая любимая женщина и тот самый настоящий человек. Они находят ответы, дарующие покой, они прогоняют страх, а позже и сами уходят, освобождая место для новых людей. Странствие продолжается, но отныне дорога свободна. И, как принято у позднего Малика, сам катарсис из повествования также исключён. Ведь катарсис – это драматургия, а речь идёт о жизни и человеческом сознании. Нет момента «до» и «после». Возможно только постепенное изменение, как постепенное пробуждение от забытья. И вода в бассейне может быть живой, и окна могут быть раздёрнуты. В чём Малик остаётся верен себе, так это в понимании гармонии и покоя как состояния сопричастности к вселенскому существованию. Момент совершенен, а всё, что ты ищешь – есть в тебе.
Вердикт: Впечатляющий рационализм постановки, независимость мнения, колоссальная проработанность фильма снимает любые вопросы о «потоке сознания» и «бесцельной трате плёнки». На данный момент «Рыцарь кубков» остаётся самой абстрактной, самой проработанной и самой недооценённой картиной классика.
![]() |
![]() |
![]() |
10 |
10 |
5 |