1838 год. Томас Хуттер (Николас Холт) получает предложение от начальства перейти на новую должность. В рамках первого задания он должен отправиться в Трансильванию, дабы помочь престарелому графу Орлоку (Билл Скарсгард) подписать бумаги о приобретении особняка в немецком Висборге. Супруга Томаса – прекрасная Эллен (Лили-Роуз Депп) – из-за своего кошмара пытается убедить мужа никуда не ехать, однако тот её не слушает и вскоре бесследно исчезает. В это же время у девушки учащаются приступы одержимости, связанные со скорым прибытием древнего зла в город.
В середине прошлого десятилетия мы стали свидетелями того, как законодателями мод в жанре ужасов стали малобюджетные инди-фильмы, снятые с прицелом на высказывание, а не чисто коммерческий результат. Тогда мир узнал множество новых имён: Ари Астер, Джордан Пил, Дэвид Роберт Митчелл и другие. К таковым справедливо относили и Роберта Эггерса. Его режиссёрскую карьеру запустил обласканный критиками фолк-хоррор «Ведьма», который ещё оказался и крайне успешным в прокате. С тех пор постановщик находится под пристальным вниманием общественности. Ещё пять лет назад его непременно включали в списки самых многообещающих новичков.
За «Ведьмой» последовал уже не такой прибыльный «Маяк». Сумасшедший сам по себе и сводящий с ума зрителя артхаус, в довесок сделанный в стилистике немецкого кино 1920-х, покорил профессиональных журналистов, но не нашёл широкого отклика у обывателей. Спустя ещё три года на экраны вышел «Варяг», который был парафразом «Гамлета» в сеттинге викингов и, очевидно, ориентирован на более массовую аудиторию. Фильм с треском провалился в прокате, но стал поворотной точкой в карьере режиссёра.
То был уже не экспериментальный хоррор, а полноценный голливудский продукт, хоть и с авторским видением. Так началось его сотрудничество с компанией Universal Pictures. Эггерс, повёрнутый на соблюдении принципа аутентичности в своих работах, с бюджетом в 90 миллионов долларов отрывался как мог. Специально для съёмок были отстроены огромные декорации в соответствии с требованиями историков и археологов. Не все оценили, что Эггерс отошёл от привычного для себя направления «возвышенные ужасы» в сторону эпической средневековой саги.
В канун Рождества прошлого года режиссёр вернулся с ещё одной монументальной работой – ремейком «Носферату», о котором грезил ещё до того, как пришёл в профессию. В каждой из его картин чувствуется влияние творцов немецкого экспрессионизма – и в особенности Фридриха Вильгельма Мурнау и его революционного во многих отношениях хоррора. Поэтому новое прочтение вампирской классики было для него настоящим проектом мечты.
Однако откровения не случилось! «Носферату» доказал то, что к Роберту Эггерсу образца 2024 года применимы те же оценки, что и к нему же образца 2015-го. Изменился лишь масштаб происходящего на экране, а вместе с тем укрупнились как достоинства, так и недостатки почерка постановщика.
Тот факт, что «Носферату» претендует на четыре статуэтки «Оскар» именно в технико-художественных номинациях, уже говорит о многом. Роскошный визуальный ряд ленты – первое, что бросается в глаза. Он, собственно, и подкупает. В каждом кадре можно ощутить фанатичность Эггерса, который на съёмочной площадке прослыл педантичным тираном. Некоторые сцены поистине захватывают дух, особенно если знать контекст их создания. Мало того, что режиссёр с командой художников построил с нуля готический Висборг, так ещё и задействовал около пяти тысяч дрессированных крыс и мышей. Не говоря о бесчисленных операторских цитатах, отдающих дань уважения шедевру Мурнау.
Проблема в том, что за всем этим готическим великолепием скрывается полумёртвое невзрачное нечто. И речь не про антагониста в исполнении Билла Скарсгарда. Главное нововведение Эггерса относительно предыдущих версий – в смене оптики истории с мужской на женскую. После откровенно маскулинных «Маяка» и «Варяга» он вернулся к лейтмотиву дебюта. «Носферату», как и «Ведьма», – кино о том, как патриархальное общество подавляет желания женщин, причём основной конфликт – фрейдизм в чистом виде. Происходящее на экране есть ни что иное, как борьба Эроса (влечение к наслаждению) с Танатосом (влечение к смерти).
Картина начинается с демонстрации кошмара Эллен (что по совместительству ещё и предзнаменование-флэшфорвард). Когда её муж возвращается с работы, она пересказывает ему сон, тем самым отговаривая от поездки в Румынию. Среди прочего Эллен упоминает, что стояла у алтаря с самой смертью и была счастлива. И весь дальнейший сыр-бор с тем, что девушка не может определиться, влечёт её к вурдалаку или нет, показан в том же русле.
То, что Эггерс черпает вдохновение из теорий основоположника психоанализа, едва ли удивит поклонников творчества режиссёра. На самом деле, его новая картина не столько про институциональное угнетение женщин, сколько про внутреннюю борьбу, идущую внутри каждого человека. Мортидо, то бишь тяга к саморазрушению, начинает одолевать личность на фоне неудовлетворения базовых потребностей – именно это и происходит с Эллен.
Однако дальше этого экскурса во фрейдизм для «чайников» Роберт Эггерс, увы, не заходит. Да, символизма в «Носферату» – хоть отбавляй, но он, как и визуальная составляющая, лишь служит отвлекающим манёвром, призванным скрыть глуповатый и не расположенный к динамике сценарий.
Лента получилась крайне затянутой и, как следствие, скучной. Особенно плох второй акт, в котором много тяжеловесных диалогов и почти нет развития. Последние сорок минут, конечно, могут вернуть интерес к просмотру, но едва ли компенсируют предшествующие им полтора часа.
Лили-Роуз Депп поначалу неплохо смотрится в драматической роли, но с какого-то момента уходит в гримасничество, которое скорее смешит, нежели пугает. Другие, напротив, не отметились хоть сколь-нибудь ярким перформансом. По сути единственными, кого можно выделить в положительном ключе, так это Уиллем Дефо и Билл Скарсгард.
Первый действительно хорош в роли доктора фон Франца, эдакого специалиста широкого профиля, который и про галлюцинации научную работу напишет, и спиритический сеанс проведёт. Его герой противоречиво относится к Носферату, видя в нём как угрозу, так и древнюю великую силу. Можно даже сказать, что он восхищается трансильванским вампиром. В этом персонаже проглядывает фигура самого Роберта Эггерса, который предпочитает сказку научному прогрессу и материалистической картине мира.
Злодей же в исполнении Скарсгарда получился, скажем так, нетипичным. За это стоит поблагодарить команду гримёров. Впрочем, новый имидж Орлока – пожалуй, не самое удачное решение. Больше всего местный аристократ-кровопийца внешне напоминает персонажа гоголевских «Вечером на хуторе близ Диканьки». От одного взгляда на предыдущих Носферату, сыгранных Максом Шреком и Клаусом Кински в версиях 1922 и 1978 годов, кровь и по сей день стынет в жилах. И хотя популярный нынче швед, воплотивший Пеннивайза в дилогии «Оно», – отличный выбор на роль одержимого молодой девушкой вампира, ему одному не под силу уравновесить скудноватую на детали историю.