Экшен-икона, которая дебютирует на телевидении в сериале Netflix «Фубар», рассказывает о своём будущем во франшизах «Терминатор» и «Конан», политике идентичности и о том, почему эмоции переоценивают. Это перевод интервью Джеймса Хибберда с Арнольдом Шварценеггером для The Hollywood Reporter, вышедшего 16 мая.
У Арнольда Шварценеггера был ритуал.
«Австрийский дуб» пялился на своё обнажённое тело в зеркало, будто он был живым произведением искусства, телом, которое нужно довести до совершенства, бесконечно поднимая сотни фунтов железа. Его целью было побить рекорды в культуризме, а затем стать крупнейшей голливудской звездой боевиков – и у него получилось. Теперь, десятилетия спустя, когда Шварценеггер смотрит на своё 75-летнее тело, что ему в нем нравится? «Ничего!» – говорит Шварценеггер, улыбаясь, но он серьёзен. «Всю жизнь я смотрел в зеркало и видел прекрасно сложенного мужчину, как вдруг увидел кучу дерьма. Это ужасно! У тебя появляются морщины под глазами. Появляются морщины под грудными мышцами. Ты видишь грёбаного пуделя!» «Пуделя?» «Бадл*, – поправляет он. – Это по-австрийски, когда у тебя выпирает живот. Откуда, чёрт возьми, это взялось? Это неприятно. Но справиться с этим можно».
*Английское poodle (пудель) и немецкое budle созвучны.
Шварценеггер говорит об этом, отдыхая в домике в своём поместье Брентвуд, площадью 6 акров, с йоркширским терьером размером с ладонь по кличке Нудл, который устроился у него на коленях. Нудл – один из питомцев звезды боевиков, имеющих уникальный размер, он любит появляться в Instagram и входит в число обитателей сюрреалистичной территории. Здесь есть мини-ослик (Лулу, проявляет небольшую враждебность, когда его кормят печеньем), мини-лошадь (Виски, неприветливая) и неуклюжий аляскинский маламут (Датч, весёлый и пушистый). Шварценеггер быстренько звонит узнать, не купили ли свинку для его зверинца, и его помощник доброжелательно сообщает: «Вы можете рассказать им о свинке».
Над бассейном Шварценеггера возвышается насмешливое напоминание о его прошлом – 8-футовая бронзовая статуя Арнольда в расцвете сил, когда он был чемпионом по культуризму. Это его видение идеальной мужской формы, которой он добился и которая застыла во времени, в то время как сам мужчина стареет.
Несмотря на свои годы, Шварценеггер выходит на новый уровень продуктивности. Он дебютирует в телесериале – 25 мая на Netflix состоится премьера экшен-комедии «Фубар». Пару недель спустя Netflix выпустит трехсерийный документальный фильм «Арнольд», повествующий о его жизни. Он готовит к выходу книгу по саморазвитию «Будь полезным: семь инструментов для жизни» и безостановочно занимается продвижением физической культуры (его новая ежедневная e-mail-рассылка набрала 432 000 подписчиков).
В откровенной и обширной беседе отец пятерых детей (и тесть Криса Пратта, тоже звезды боевиков) обсуждает будущее своих франшиз «Терминатор» и «Конан-варвар», отношения с бывшей женой Марией Шрайвер, попытки продлить жизнь, политику идентичности, то, почему чувства переоценивают, и вновь посещает наиболее тёмные закоулки своего прошлого.
– Для начала давайте оглянёмся назад: вы были самой кассовой звездой на протяжении 80-х и 90-х годов. Этого уровня славы достигают лишь немногие актёры. На что было похоже то время?
– Я не могу дать вам честную оценку, потому что не мыслю о себе подобными терминами. Я никогда не чувствовал себя звездой. Я считал, что мне повезло, что я один из немногих, кто счастлив в профессиональной и личной жизни. Но я никогда не чувствовал себя на вершине мира – даже тогда, когда занимался культуризмом и завоёвывал титул «Мистер Олимпия». Я всегда жаждал делать больше и делать лучше.
– Все знакомы с вашими фильмами; какую свою роль вы считаете наиболее недооценённой?
– В «Последнем герое боевика». Фильм разбили в пух и прах ещё до того, как его кто-либо увидел. Это было политическое нападение, буквально, потому что я проводил кампанию за [бывшего президента Джорджа Буша-старшего], но победил Билл Клинтон. «Последний герой боевика» был хорош – не великолепен, но его недооценили. Сейчас всё больше людей смотрят фильм и говорят, что им нравится. Я получаю за него гонорары, так что знаю, что это правда. Он окупился, а это для меня всегда важно. Ведь это шоу-бизнес, верно?
– С франшизой «Терминатор» покончено?
– С франшизой не покончено. Но я с ней завязал. Когда речь заходит о «Терминаторе», я понимаю ясно и четко, что мир хочет двигаться дальше с новым сюжетом. Кому-то должна прийти в голову отличная идея. «Терминатор» сыграл ключевую роль в моём успехе, поэтому я всегда смотрю на него с большой любовью. Первые три фильма были великолепны. В номере четыре [«Да придет спаситель»] я не был потому, что занимал пост губернатора. А пятый [«Генезис»] и шестой [«Тёмные судьбы»], на мой взгляд, не удались. Сразу было видно, что от них ждать, потому что сценарии были плохими.
– Большинство актёров меньше всего хотят, чтобы к ним приклеивались коронные фразы их персонажей. Но вы свои полюбили. Как вы сегодня относитесь к таким фразам, как «Я вернусь» (I’ll be back)?
– Думаю о ней как о чистой случайности. Мы с [режиссёром «Терминатора»] Джимом Кэмероном обсуждали, как произнести фразу, потому что мне было неудобно произносить «I’ll». Я говорю ему: «Думаю, «I will be back» будет звучать эффектнее. А Кэмерон ответил: «Ты теперь сценарист? Это всего лишь одно слово. Не указывай мне, как писать. Я же не указываю тебе, как играть». Я ему: «Ты говоришь мне, как играть каждую грёбаную минуту! Ты о чём вообще?!» А он: «Арнольд, ты думаешь, что фраза звучит странно. Но это не так. Её делает великолепной то, что в твоём исполнении она звучит иначе, чем в моём, или в исполнении, вон, Чарли. Вот поэтому она и работает. Так что просто повтори её 10 раз. Скажи по-разному. Камера будет всё время работать. Потом вы выберем один вариант». Итак, мы начали, и я говорю: (безэмоционально) «Я вернусь…» (радостно) «Я вернусь!» (гортанью) «Яаааа веееернууууусь …» Звучало глупо.
Фильм вышел. Я гуляю в Центральном парке. Подходит парень и просит: «Скажите ту фразу!» А несколько дней назад я катался на лыжах в Аспене, ко мне подошёл консьерж и попросил её произнести. Вот где всё началось и докуда дошло. Это здорово. Я последний, кто будет всё усложнять и скажет: «Не хочу, чтобы меня ассоциировали с моими фильмами или не хочу произносить реплики из них». Чёрт, Клинт Иствуд носит одежду из своих фильмов, и у него нет другой одежды. Так почему я должен беспокоиться из-за какой-то фразы?
– В последнее время вы всё больше общаетесь в интернете, становитесь своего рода влиятельной фигурой.
– Потому что вокруг так много негатива. И интернет-чат очень негативный. А когда делаешь людям комплимент – кто-то похудел на 200 фунтов и ты пишешь: «Поздравляю», – тебе отвечают: «Спасибо, лучше вас на свете нет». Люди сегодня ценят похвалу сильнее, чем когда-либо. Я всегда пытаюсь найти способ сделать мир лучше и быть полезным.
– Мотивируя людей, вам всегда нравилось быть прямолинейным. Люди стали слишком чувствительными?
– Возможно, стали, но, как сказал Ницше, «на каждое нападение есть защита». Если люди чувствительны, давайте думать, как с ними говорить. Когда на семинаре я произношу «толстые люди», мне могут сказать: «Может быть, скажете: «сбрасывающие вес» или «с лишними килограммами»?». Это же не трудно. Мы должны побороть в себе желание ответить в духе: «Это возмутительно, теперь они диктуют мне, как говорить».
– «Будь полезным» – таков был совет вашего отца. Не так давно вы говорили об ультраправом экстремизме и высказались о нём критичнее, чем я слышал раньше – до этого вы избегали слова «нацист». Что заставило вас быть более откровенным?
– Я хотел предостеречь людей от выбора этой дорожки, поэтому посчитал нужным сказать прямо: «Моё предыдущее поколение было нацистами. Люди, с которыми я вырос, были нацистами». Поколения могут быть разными. Я не хочу делать то же, что делал мой отец. Я не хочу быть предвзятым. Я не хочу быть алкоголиком. Я не хочу бить своих детей. Я могу быть другим. Вот почему я начал заниматься культуризмом и приехал сюда. Я хотел доказать, что другой путь приводит только к потере времени и создает страдания; любовь и вовлечённость приносят счастье.
– Ваша книга адресована недовольному молодому поколению, особенно молодым мужчинам. Некоторые из этих парней называют себя «альфа-самцами». Что вы думаете об этом термине?
– Я никого ни с чем не отождествляю. Чем больше мы навешиваем на людей ярлыки, тем больше они ссорятся друг с другом и тем больше становится негатива. Для меня каждый человек – личность. Это идёт ещё со времен, когда я занимался культуризмом. На сцене все были равны. Не имело значения, какого ты цвета кожи или вероисповедания. Если ты черный и похудел на 200 фунтов, или если ты китаец, это, блин, не имеет никакого значения. Вот чем я руководствуюсь – не то чтобы я сам идеален, или что у меня не было предубеждений или что ко всем относился с уважением. Я пытаюсь быть лучше.
– Вы описали жестокость отца по отношению к вам как топливо для самосовершенствования; вы стали таким большим и таким сильным, что никто и никогда не сможет причинить вам боль. Но нельзя так обращаться с ребёнком, а потом ожидать, что это его положительно мотивирует. На вас это должно было повлиять и в негативном ключе тоже.
– Что ж, посмотрите на моего брата [Мейнхарда]. Мы были противоположностями. Он был слабее. Он прошёл то же лечение, стал алкоголиком и погиб из-за вождения в нетрезвом виде. То, что разрушило его, укрепило меня. Это возвращает нас к Ницше: «то, что тебя не убивает, делает тебя сильнее» – и его убило. Это как в «Конане», когда Джеймс Эрл Джонс в роли Тулсы Дума говорит: «Почему ты хочешь убить меня? Я тебя создал». Он убил родителей [Конана], он создал этот огонь у него внутри, вот почему [Конан] стал воином, стал королем. Он был источником моей силы. Так что я могу смотреть на это негативно, и только. Или я могу сказать: «Но плюс в том, что…» Плюс в том, что это заставило меня так сильно возненавидеть свой дом, что я уехал, когда мне исполнилось 18, чтобы начать собственную, другую жизнь. Осталось ли что-нибудь негативное? Возможно. Я не знаю. Мне не снятся кошмары о нём. Я не жалуюсь.
– Сейчас вы довольно спокойны. Что вас может всколыхнуть?
– Мы все знаем правила жизни: невзгоды и лишения делают тебя сильнее. Так что я всегда с нетерпением жду трудностей. Почему я три дня катаюсь на лыжах в Аспене на большой высоте, которая тебя истощает? Потому что это трудно, особенно в моём возрасте. Все говорят о своих чувствах. Это нормально, если ты хочешь занять себя этим. Как я себя чувствую, не имеет значения. Мне насрать, как я себя чувствую. Что меня волнует – как сделать так, чтобы стало лучше? Иногда я встаю с постели и чувствую себя дерьмово. Но я сажусь на велосипед или иду кормить животных и внезапно ощущаю себя превосходно. Эта страна не была построена людьми, которые чувствовали себя хорошо. Эту страну построили люди, которые пахали как лошади. Мы должны пахать как лошади и перестать беспокоиться о чувствах. Держите их в себе. Если вы чувствуете себя дерьмово, не думайте, просто делайте что-нибудь.
Также важно иметь миссию. С миссией очень весело. Если вы просыпаетесь с мыслями о том, чем бы сегодня заняться, у меня для вас плохие новости. Потому что разум начинает блуждать, и вы не знаете, куда он вас в итоге заведёт. А если вы думаете: «Мне нужно заняться этим, так что за дело…» Вот тогда вы чего-то добиваетесь.
– Ваша общественная служба, благотворительная и гуманитарная деятельности насчитывают десятилетия. Но я также читал о случаях, когда вы ужасно вели себя с женщинами, за что потом извинялись. [После того, как актёра обвинили в том, что он приставал к женщинам, в 2018 году Шварценеггер признался, что «несколько раз переступал черту».] Как вы можете так сильно заботится о помощи людям, но при этом не думать о чувствах людей в отдельных случаях?
– Понять это просто. Мы не идеальны. Мы пытаемся быть идеальными, но совершенен только один – Бог. У меня хорошо подвешен язык, но из-за него у меня могут быть неприятности. У меня прекрасный мозг – в нём есть стремление сделать мир лучше, – но иногда я лажаю. Я делаю ошибки. Я вёл себя недостойно. Со всем этим я уже разобрался. Мне стыдно, но я не могу повернуть время вспять. Теперь я осторожнее и мудрее. Я умнее. Я деликатнее отношусь к чувствам других людей.
– Был ли кто-нибудь – актёр, режиссёр или продюсер, – кто сказал вам: «Эй, это не нормально». Или люди были слишком напуганы, чтобы что-то сказать?
– Никто ничего не сказал. Послушайте, суть в том, что, хотя времена были другие, не имеет значения, случилось ли это 100 лет назад или сегодня. Вы должны относиться к женщинам с уважением, вы должны ко всем людям относиться с уважением. Ничто не может вас оправдывать. Я должен был вести себя лучше.
– Когда вы начали меняться и что вас на это сподвигло?
– Думаю, что время делает тебя мудрее. Вы начинаете больше думать о других людях, а не только о себе. Не только о том, что доставляет вам удовольствие, что делает вас мужественным… Кроме того – и это трудно объяснить тем, у кого никогда не было подобного опыта, – после того как вы проработали губернатором семь лет, вы яснее видите, с какими проблемами сталкиваются люди и как трудно их решать. Это превращает вас из человека «я» в человека «мы». Вы лучше понимаете, что происходит вокруг. И затем, когда ваш срок истёк, вы вдруг говорите: «Я должен продолжать заниматься политикой. Мы должны бороться за окружающую среду. Мы должны бороться за реформу избирательных округов».
– Выходит сериал «Фубар» с вашим участием. Фанаты давно жаждали продолжения «Правдивой лжи». По слухам, «Фубар» вдохновлён этим фильмом, за исключением того, что ваш персонаж-супершпион объединяется с дочерью, а не с женой. Есть ли связь между сериалом и фильмом?
– [Исполнительный продюсер] Дэвид Эллисон пришёл ко мне и спросил, как я отношусь к идее сняться в сериале. Я сказал: «Это должно быть что-то, где я могу задействовать все свои сильные стороны и таланты. Шоу должно быть весёлым, динамичным, интересным. И мы не должны пытаться обойти мой возраст – нужно задействовать его на полную». Ему пришла в голову идея снять что-то вроде «Правдивой лжи».
– Говорили ли вы с режиссером Джеймсом Кэмероном об этом сериале? Он продюсировал телешоу «Правдивая ложь» от CBS [которое недавно отменили после первого сезона].
– Он участвовал в том сериале только ради имени в титрах, не более того. Мы поддерживаем связь. Мы катались на мотоциклах, когда он был здесь на вручении «Золотых глобусов». Я ещё не встречал в кинобизнесе никого, у кого было бы так много разных талантов. Я сразу разглядел это в «Терминаторе»; он всегда точно знал, чего хочет. Он никогда не говорил «давай попробуем», я всегда слышал только «давай сделаем» – в его речи не было сомнений. Теперь он говорит, что большинство людей ошибочно считает, что им нужна еда, чтобы получать энергию. По его словам, еда отнимает энергию. Он говорит: «У меня на съёмках нет обедов, потому что они снижают производительность на следующие два часа». Иногда он не ест по три-четыре дня, и посмотрите, какой он активный в его-то возрасте! Должно быть, это работает.
– Каково вам было сниматься вместе с Моникой Барбаро [звездой «Топ Гана: Мэверик»]? Учитывая, что это ваш первый сериал, у вас, возможно, с ней больше общего экранного времени, чем с любым другим актёром в вашей карьере.
– Она невероятная актриса. Были дни, когда стоял жуткий холод и мы работали по ночам, а ей приходилось легко одеваться, но она никогда не жаловалась. Она серьёзный игрок и достигнет высот в карьере, потому что готова усердно трудиться, верит в себя и обладает той огромной энергией, которая заставляет вас оживать, потому что актёрство – не улица с односторонним движением. Вам нужен партнёр, с которым вы сможете обмениваться энергией.
– Ваш герой в «Фубаре» разведён, его брак частично распался, потому что он изменял. Это было намеренно сделано настолько автобиографично?
– Мы смеялись над этим – чувствовалось, что снимаем документальный фильм. Разница в том, что в сериале он не считает это изменой, потому что [соблазнение агентов ЦРУ] было частью его профессии. Его жена ушла, потому что его никогда не было дома, а теперь у него проблема с дочерью – у неё такая же работа, и это тоже испортит её отношения. Но [в моём реальном браке с Шрайвер] это была моя ошибка. Это был мой провал. Кроме того, в сериале он в глубине души всё ещё любит жену.
– Вы скучаете по браку?
– Нет. После [развода] было очень и очень трудно. В конце концов, ты начинаешь двигаться дальше. У меня есть замечательная девушка, [физиотерапевт] Хизер Миллиган, весьма преуспевающая. Я очень горжусь ею и люблю её. В то же время я люблю жену. Мы с ней хорошие друзья и очень близки, мы гордимся тем, как воспитали наших детей. Несмотря на то, что у нас был этот скандал, мы вместе отмечали Пасху, День матери, Рождество, все дни рождения. Если есть «Оскар» за то, как вести себя при разводе, мы с Марией должны получить его, потому что это событие почти никак не повлияло на детей. Нежность и доброта, которые вы видите в них, – от моей жены. Дисциплина и трудовая этика – от меня.
– Что касается будущих проектов, есть ли какие-либо обновления по «Тройняшкам» [продолжению «Близнецов», режиссёром которого до своей смерти в прошлом году был Айван Райтман]?
– Джейсон Райтман угробил фильм! Он буквально остановил его разработку, когда умер отец. А его отец очень хотел снять фильм. Я очень хотел в нём сняться. Дэнни ДеВито очень хотел в нём сняться. У нас было финансирование. Когда отец Джейсона скончался, он сказал: «Мне никогда не нравилась эта идея» и отложил её. Я работаю над ещё одним фильмом с Дэнни; с ним так весело, он очень талантливый.
– А продолжение Конана – «Легенда о Конане» – в работе?
– Оно в ожидании последние 10 лет. Правами владеет Фредрик Мальмберг. Он пришёл ко мне и говорит: «Я договорился с Netflix», а когда мы спросили Netflix, они оказались не в курсе. Бредовая ситуация. Надеюсь, он это понимает. По духу фильм может быть как «Непрощённый», где главный герой в возрасте. Есть отличный сценарий, который написал Джон Милиус, и ещё один – от других людей. У нас есть хорошая история. Есть режиссёры, которые хотят снять фильм. Но права у него, и пока он не продаст права на один или два фильма или на франшизу, мы с места не сдвинемся.
– Вы большой фанат сериала «Йеллоустоун». Вы бы хотели когда-нибудь поработать с шоураннером Тейлором Шериданом, как это сделал ваш друг Сильвестр Сталлоне в сериале «Король Талсы»?
– Непременно! Я считаю его очень талантливым. И актёрский состав [в «Йеллоустоуне»] феноменальный. Сейчас я замечаю гораздо больше проектов других людей, чем замечал в 80-е, когда видел только себя. Я думал: «Я должен победить». Это было соревнование со Слаем и другими. «Я должен быть номером один».
– Вы как-то сказали: «смерть выводит меня из себя», что это «ужасная трата времени». Некоторые богатые люди инвестировали в попытки продлить жизнь. Вы пробовали что-то, выходящее за рамки обычного?
– Нет. Я никогда не делал косметической операции. Никогда не прибегал к каким-то хитростям. Несколько лет назад я посетил Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, где работают всемирно известные эксперты по проблемам старения. Я спросил, создано ли что-нибудь или что вот-вот появится в продаже, что обращает старение вспять. Мне ответили: «Совершенно ничего, и говорить не о чем». Единственное, что вы можете делать, это сохранять молодость старомодными методами. Я мог бы умереть раньше, потому что курю сигары, но в противовес этому я хорошо питаюсь и занимаюсь спортом.
– Когда вы только начинали сниматься, у вас было представление в целом, как будет развиваться ваша карьера, и Голливуд был только частью этого пути. Вы не удивлены, что всё ещё играете?
– Возраст тут совершенно ни при чём. Я по-прежнему ежедневно занимаюсь спортом, ежедневно езжу на велосипеде и снимаюсь в фильмах, шоу-бизнес – ещё одна часть моей жизни. Я прибавляю что-то к своей жизни, ни от чего не избавляюсь. Мне не нужны деньги. Я получаю деньги, потому что мой труд имеет определённую ценность и мои агенты ведут переговоры. Но я прекрасно провожу время на съёмках. Я люблю всё, что делаю. Я не думаю о выходе на пенсию. Я всё ещё хожу по земле, так что я счастлив. Мой план – жить вечно, и пока всё идёт хорошо!
