It’s London, baby!
Наивная провинциалка Элоиза живёт с бабушкой в корнуолльской деревушке и грезит о лаврах Стеллы Маккартни. Её счастье не знает предела, когда девушку внезапно принимают в лондонский модный колледж, который может послужить ступенькой для воплощения давней мечты в реальность – стать известным дизайнером одежды.
Однако обожающую стилистику «ретро» сиротку большой город встретит сияющими огнями и стервозными однокурсницами-выскочками, а также отправит в странные путешествия во времени, когда Элоиза во сне начнёт превращаться в девушку из 60-х по имени Сэнди. Та мечтает стать певицей, но её дальнейшая судьба будет становиться всё страшнее и печальнее.
Первые полчаса «Прошлой ночью в Сохо» не работают ни в одной из заданных жанровых плоскостей. Для хоррора у фильма слишком грубые, примитивные и совсем не страшные приёмы, для драмы чрезмерно гротескно и карикатурно, а социальная повестка MeToo – жирнющая, дальше просто некуда.
Однако вместе с тем не покидает странное сомнение – ну не мог же режиссёр Эдгар Райт не замечать, насколько сильно милейшая Томасин МакКензи переигрывает, что фильм ужасов упорно не складывается, а сценарий полон возмутительно банальных и карикатурных твистов. Но тут на помощь приходит понятие кэмп-стилистики, после чего всё встаёт на свои места.
В самом деле, автор «Зомби по имени Шон» и «Типа крутых легавых» следует определению кэмпа настолько буквально, будто берёт за основу строчку из «Википедии»: «для кэмпа характерны повышенная театральность, любовь к искусственности, преувеличенность до гротеска, некоторая вульгарность, эстетизм, антиномичное сочетание игры и серьёзности. Эстетика кэмпа является примером того, как в культуре постмодерна приобретают новое содержание классические категории возвышенного и низменного, прекрасного и безобразного: если высокое искусство предполагает красоту и ценность, то кэмп нуждается прежде всего в смелости, живости и динамике».
Пока современный хоррор-кинематограф делится на категории «умного» и «консервативного», упражняясь либо в медитативном языке, либо в оммажах классике, Эдгар Райт идёт дальше и создаёт свой вариант уважения жанровому кино любимой эпохи: инфантильная, игрушечно-мультяшная во всех отношениях феерия, делающая упор исключительно на аудиовизуальное решение и насмехающаяся над любым проявлением серьёзности, хотя темы, затронутые в ней, отнюдь к смешкам не располагают.
Признаваясь в любви уйме британских картин, начиная с работ Майкла Пауэлла и Романа Полански до Николаса Роуга, Райт не работает с чужими приёмами в открытую, как это делал, например, Питер Стрикленд (его «Маленькое красное платье» чаще приходит на ум во время просмотра, нежели «Отвращение» или «А теперь не смотри»), он скорее, намекает зрителю, какие картины его вдохновляли.
Главный инструмент постановщика здесь – виртуозная постановочная хореография. Практически любое экранное действо она превращает в танцевальное движение, когда гротескные припадки мечущейся по неоновому Лондону Элоизы перетекают в музыкальные номера Сэнди и обратно. Здесь Райт задействует главный принцип еврохоррора, на котором построены практически все лучшие образчики джалло: главное – не сюжет и ясно выстроенная взаимосвязь событий с железной логикой, а ряд искусно поставленных сцен, задающих атмосферу.
Превосходный оператор Чон Джон-хун, снимавший «Олдбоя», «Служанку» и «Оно», невероятно виртуозно обращается с камерой. Он запечатлевает головокружительный калейдоскоп красочных образов и предлагает взглянуть на мир мегаполиса через оптику неопытной молодой девушки с широко раскрытыми глазами. Мир гиперболизированный, неестественный, вызывающий ностальгические ощущения, наполненный своими скелетами (и не только в шкафах).
Любопытно, что при общей условности происходящего, кино смотреть интересно, пускай каждый сценарный поворот хочется встретить с усмешкой – особенно финал, занятно перекликающийся с обилием мужененавистнических фильмов, карикатурный, под стать всему остальному.
Разноцветной пустышкой, однако, «Прошлой ночью в Сохо» тоже не назвать: «Чёрного лебедя» пополам с «Суспирией» из фильма, само собой, не получилось, однако на определённых уровнях он работает хорошо. Например, в качестве собирательного образа коварно-соблазнительного Большого города, обещающего красивую жизнь, но забывающего при этом упомянуть требуемую за сказку цену.
Также фильм развенчивает миф о Золотом веке, когда романтическим натурам кажется, что они просто родились не в ту эпоху, полагая, будто в их любимом историческом периоде всё было идеально и безоблачно.
Впрочем, удовольствие от фильма можно получить исключительно при условии принятия режиссёрского видения его «внутренней империи», иначе «Прошлой ночью…» не вызовет у вас ничего, кроме стойкого раздражения и желания выключить, не досмотрев даже до середины.
