На фестивале европейского кино West Wind 2017 показали «Голоса из Чернобыля», драму люксембуржца Пола Крухтена, снятую по книге белорусской писательницы и лауреата Нобелевской премии Светланы Алексиевич «Чернобыльская молитва».
26 апреля исполняется 31 год со дня аварии на Чернобыльской АЭС, крупнейшей ядерной катастрофы в истории человечества. Из-за разрушения четвёртого энергоблока в атмосферу было выброшено огромное количество радиоактивных веществ. По мощности этот выброс сопоставим с 300 бомбами, сброшенными на Хиросиму. Официальное число погибших сразу после аварии – 31 человек. 134 перенесли острую лучевую болезнь. Реальное число пострадавших – неизвестно. Загрязнённой оказалась территория, площадью 200 тысяч км², на которой проживало около 5 миллионов человек. Чтобы устранить последствия аварии, в Чернобыль были отправлены 600 тысяч ликвидаторов. Все они получили изрядную дозу радиации. Советское руководство скрыло сведения, как «чернобыльский ад» сказался на их здоровье. По слухам, 165 тысяч стали инвалидами, а 60 тысяч погибли.
Такова часть кулуарной статистики Чернобыля. Но вокруг чернобыльской темы полно спекуляций. Одни источники нагнетают и считают любое заболевание после Чернобыля эхом злополучной аварии. Другие придерживаются «чистых» официальных данных. По сути, так и неясно, приравнивать ли возросшее после 1968 года количество онкологических заболеваний и патологий у новорожденных к последствиям Чернобыля или другим факторам.
Остаётся лишь «забить» на цифры. В конце концов, они помогают представить масштаб и провести сравнительный анализ. Передать трагедию и человеческую боль цифры не в состоянии. Эту идею воплощает в своём творчестве белорусская писательница Светлана Алексиевич. Впрочем, по отношению к Алексиевич «белорусская» и «творчество» нужно произносить с оговорками. Во-первых, она скорее осовремененный космополит: в начале 2000-х эмигрировала из родной Беларуси в Европу. В 2013-м вернулась и с тех пор нещадно критикует всё постсоветское и получает за это шквал критики со стороны патриотов. Во-вторых, назвать книги Алексиевич «творчеством» сложно. Алексиевич не пишет, а собирает. Её книги – сборники интервью, записанные монологи людей. Автора в этих произведениях нет, но есть правда.
В 2015 году Светлане Алексиевич присудили Нобелевскую премию по литературе. Выбор Нобелевского комитета оценили не все. В первую очередь много противников нашлось в Беларуси и России. По мнению злопыхателей, главный грех Алексиевич в том, что это не литература. Журналистика или документалистика – возможно. Но литература, когда автор, тонко чувствующая натура, соединяется с космосом и придумывает миры – это другое. Дескать, Алексиевич так не умеет. Татьяна Толстая трепетное отношение к «журналистке-пропагандистке» Алексиевич и вовсе выразила матами.
Первую книгу, «У войны не женское лицо», Светлана Алексиевич издала в 1985 году. В ней она собрала исповеди воевавших женщин, без прикрас и романтизма. Так Алексиевич нашла свой метод и начала цикл «Голоса Утопии». Затем последовали «Последние свидетели» – о детях Второй мировой – и «Цинковые мальчики» – об афганцах. «Чернобыльская молитва. Хроника будущего» вышла спустя 11 лет после катастрофы на Чернобыльской АЭС. Для книги Алексиевич поговорила с более 500 свидетелями аварии и людьми, чьи жизни изменил Чернобыль: ликвидаторами, жёнами погибших ликвидаторов, политиками, учёными, врачами, переселенцами и жителями прилегающих к Чернобылю поселений. Как и все прочие произведения Алексиевич, в Европе книга стала хитом и породила несколько театральных постановок.
В 2016 году режиссёр из Люксембурга Пол Крухтен экранизировал «Чернобыльскую молитву». В проект он отобрал украинских актёров. Чтобы до конца следовать идеологии реализма, съёмки проходили в чернобыльской Зоне отчуждения, закрытой для свободного доступа и манящей нелегальных туристов.
Для «Голосов из Чернобыля» Крухтен взял избранное из Алексиевич и проиллюстрировал эти истории. Поэтому называть фильм документальным или художественным – это повод для спора. Но спора бессмысленного. Достаточно вспомнить, какие невинные подлоги совершал пионер документального кино Роберт Флаэрти. В его образцовой документальной ленте «Нанук с севера» зрители заворожённо наблюдали за похождениями эскимоса Нанука, его жены и сына. Всё выглядело натурально. Вот только в действительности у Нанука жены и сына не было и звали его вовсе не Нануком. Границы документального и художественного зачастую условны, а попытки как-то проклассифицировать увиденное или прочитанное вредны и порочны.
В «Голосах из Чернобыля» визуальное и вербальное словно живут на разных слоях. В кадре актёры бродят по брошенному городу или сидят в полупустых комнатах. Они скорее тела, чем персонажи. Параллельно голос за кадром рассказывает историю – о Чернобыле общем и личном. Когда одна история заканчивается, приходит новый рассказчик со своим багажом, но с той же болью. Идиллию нарушают неожиданные вставки: облупленная штукатурка, иконы, книги, трава, лошадь и прочие артефакты и вбросы символизма.
Зритель, знакомый с Андреем Тарковским, наверняка в каждом таком кадре найдёт отсылку к образам из его фильмов. Визуальный слой неистовствует, взывая к духу Тарковского. Крухтен – примерный ученик, за вольный пересказ Андрея Арсеньевича можно поставить пять. Больше всего внимания в «Голосах из Чернобыля» досталось «Сталкеру». Неудивительно: особо дотошные толкователи Тарковского утверждают, что в «Сталкере» режиссёр предсказал Чернобыль. Попытка обожествить Тарковского уж слишком очевидна, но тем не менее близость «Голосов из Чернобыля» и «Сталкера» налицо. Оба произведения говорят о катастрофе и рисуют постапокалиптический мир. Правда, в «Сталкере» катастрофа завуалирована, напрямую о ней не рассказывается. В «Голосах из Чернобыля» она реальна и совсем рядом.
«Голоса из Чернобыля» оставляют сильное впечатление, но по большей части заслуги ни Крухтена, ни даже Алексиевич в этом нет. Виной тому герои Алексиевич. Реальность куда страшнее и интереснее любого вымысла. Недаром в 1970-е американские режиссёры придумали идею «обыденного ужаса». Из американских хорроров 70-х были изгнаны готические диковинные монстры, действие начало происходить не в далёких странах, а буквально у тебя за углом, в маленьком уютном мире.
До 1986-го война и Хиросима были уже понятны и прижились. Чернобыль показал, что мирный атом убивает не хуже военного. Выращенных на светлой вере в науку и технику это шокировало. Книга Алексиевич и фильм Крухтена, как её производное, пытаются разобраться в мыслях и чувствах жертв Чернобыля.
Когнитивисты давно носятся с идеей «модели психики другого». Раньше это считалось прерогативой человека, но теперь доказано: приматы и киты тоже так умеют. Смысл «модели психики другого» в том, что мы способны проникнуть в переживания другого и попытаться понять содержимое его черепной коробки. Если вникать в психику каждого героя Алексиевич, пожалуй, можно отправиться прямиком в лечебницу. Конечно, истории Алексиевич порой кажутся чрезмерно вылизанными: будто писательница составляла их по схеме и придала-таки налёт художественности. Тем не менее герои живые, пришли из реальности, а не из воображения автора.
«Чернобыльская молитва» и «Голоса из Чернобыля» доносят одну важную мысль: нужно помнить, чтобы не повторять ошибок. Память спасает. Мы учим историю, дабы не натворить того же, что и предки. Чернобыль стал уроком, а их полезно иногда повторять, учили ещё в школе.
