Можно по-разному относиться к творчеству Итана и Джоэла Коэнов, но нельзя не признать, что американцы внесли ощутимый вклад в современное авторское кино. Будучи не только режиссёрами, но сценаристами и продюсерами, контролируя почти весь процесс кинопроизводства от изначальной задумки до монтажно-тонировочных работ, братья дебютировали в полном метре с триллером «Просто кровь» в 1983 году. Фильм был тепло принят аудиторией, и последующие десятилетия принесли Коэнам зрительскую любовь и симпатии критиков. Братья встали в один ряд с признанными мастерами киноискусства, а их картины стали синонимом изобретательности и остроумия.
В 1990 году вышла криминальная драма «Перекрёсток Миллера», ставшая третьей картиной знаменитого «двухголового режиссёра». Сразу после этого будущие авторы «Большого Лебовски» и «Да здравствует Цезарь!» взялись за новый проект, которым стал «Бартон Финк». Сюжет фильма вращался вокруг талантливого писателя, которого преследует творческий кризис. В 1941 году драматург приезжает в Голливуд, где он должен создать сценарий фильма о реслинге. Работа совершенно не спорится, а появление в жизни мужчины новых людей – разговорчивого соседа Чарльза Мэдоуса (Джон Гудман), мэтра писательского ремесла Уильяма Мэйхью (Джон Махони) и его верной музы Одри Тэйлор (Джуди Дэвис), – кажется, не приносит никакой пользы.
Идея «Бартона Финка» пришла к постановщикам в 1989 году. Процесс написания текста для «Перекрёстка» шёл с большим трудом, заставив Коэнов провести за пишущей машинкой не одну бессонную ночь. Когда же сценарий был наконец завершён, у Коэнов на руках фактически оказалось два сценария. Центральная тема неожиданно родившегося второго – преодоление творческого кризиса при создании художественного произведения. Работу над текстом картины про сценариста завершили в течение всего трёх недель. Главная роль изначально – ещё до шлифовки текста – была отдана Джону Туртурро, занятому в предыдущей ленте мастеров.
Движущей силой новой истории стал заброшенный отель в Остине, штат Техас. Стилизованное под ар-деко здание уже задействовалось кинематографистами, когда они трудились над своим дебютом. Место было выбрано неслучайно. По словам Джоэла Коэна, они искали строение, ещё хранящее в себе остатки былой роскоши, но пришедшее в упадок. Художником-декоратором выбрали Денниса Гасснера («Багси», «Чем дальше в лес…»). Съёмки начались в июне 1990 года и продлились восемь недель. Бюджет картины составил 9 миллионов долларов. Одну из самых сложных сцен – пожар в коридоре отеля – первоначально планировалось сделать на компьютере. Но в последний момент всё же решили использовать настоящее пламя. Для этого команда фильма переместилась в заброшенный ангар в Лонг-Бич. Там установили особые сопла, выстреливающие газовыми струями и привлекли дублёров-каскадёров. Монтажом киноленты единолично занимались Коэны. По правилам гильдии, членами которой они были, вместо настоящих имён и фамилии им пришлось использовать псевдоним «Родерик Джейнс».
«Бартон Финк» не сразу пришёлся по вкусу публике. Не распробовав картину, они сделали выбор в пользу других работ, более простых и понятных. К тому же фильм никак не продвигался, а фамилии его создателей в те годы ещё не были такими звучными, как сегодня. Это отразилось на сборах – в прокате картина собрала всего 6 миллионов долларов, оказавшись убыточной. Однако со временем любители кино распробовали её, воздали должное трудам Коэнов и представители СМИ.
Сюрреалистический «Бартон Финк» – не только едкая сатира на Голливуд, но прежде всего размышления на тему конфликта человека искусства и простого ремесленника, идеалиста и циника, столкновения высоких материй и низменных жанров, поданные под соусом из гротеска и фарса и стирающие грань между реальностью и вымыслом. Как и многие другие работы кинематографистов, лента иронична: история изобилует поэтическими метафорами, аллюзиями (при желании можно углядеть намёки на творчество Шекспира, Данте, Хичкока, Китса, Гёте и представителей раннего романтизма), отсылками к событиям и персонам из мира большого кино, оксюморонами и, кроме того, визуально притягательна. Заслуга в последнем во многом принадлежит оператору Роджеру Дикинсу («Побег из Шоушенка», «Несломленный», «Убийца»), для которого «Бартон Финк» стал первом опытом работы с Коэнами. Барри Зонненфельд – их неизменный соратник – был занят в своём режиссёрском проекте «Семейка Аддамс». Знакомство Дикинса с Коэнами обернулось ещё одиннадцатью совместными фильмами.
По сюжету, герой Туртурро за время проживания в Лос-Анджелесе не встречает других постояльцев отеля, кроме соседа Чарльза (Гудман) и метрдотеля Чета (Стив Буссеми). Тонкие сравнения, мастерски выстроенная композиция, сочные яркие образы, безупречное внимание к мелочам делают из пристанища Финка искажённое отражение его самого. Место пребывания, окружение говорят о лирическом герое едва ли не больше, чем он сам. Финк – это и злополучная гостиница, и погрузившийся в алкогольный дурман великий сценарист и романист Мэйхью, и всемогущий кинопродюсер Джек Липник (Майкл Лернер).
В отеле сосредоточены внутренние демоны писателя. Висящая на стене номера Бартона картина с изображением девушки, которая сидит на берегу моря – центральное место в кинопроизведении. Она символизирует покой и душевное умиротворение, достичь которого – значит пойти наперекор самому себе. Нравственный путь Бартона – обратное сублимации; не творчество уводит главного героя от мирских проблем, но поиски – пусть и неосознанные – ирреальных или в самом деле существующих бытовых неурядиц для решения сложных созидательных задач.
Концовка показательна: вырываясь из удушающих объятий отеля на берег моря, герой оставляет все идефиксы и стенания позади. Новые вопросы, относящиеся к категориям детерминизма, теряют актуальность, как только Финк слышит ответ на свой, возможно, главный вопрос. Он хочет узнать у женщины – точной копии барышни с его картины – не она ли изображена на полотне. Девушка говорит ему: «Не глупи». Ответ этот можно трактовать по-разному, но любое толкование будет в пользу главного героя. Финк сбрасывает сдерживающие полёт его фантазии путы, обретая долгожданную свободу воли. «Детство» героя позади, а впереди – невообразимый, но чрезвычайно заманчивый мир.
С другой стороны, пьеса, которую пишет Бартон Финк – история о нём самом. Эта гипотеза подтверждается сюжетом. Нюансы, мелкие детали, практически незаметные с первого взгляда, заставят вас не раз улыбнуться, подметив параллели между героями ленты, а также «истории в истории». Будучи одновременно историей о взрослении, нуаром, мелодрамой, рассказом о любви и комедийной постановкой, творение братьев Коэнов всё же увлекает не формой, а содержанием. Винтики механизма работают идеально, а яркие актёрские работы оказываются вишенкой на торте с идеальной консистенцией теста и натуральными взбитыми сливками. То, как отыгрывают свои роли Гудман, Туртурро, Лернер и Махони заставляет в восхищении цокать языком!
Заслуги актёров отметили разнообразными наградами и номинациями. На Каннском кинофестивале, где состоялась его мировая премьера, фильм получил сразу три награды. Коэнов назвали лучшими режиссёрами, а в категории «Лучший актёр» первенствовал Джон Туртурро. Также «Бартон Финк» отметили «Золотой пальмовой ветвью». Это был первый случай, когда фильм забрал сразу три главные награды ежегодного мероприятия на Лазурном берегу. В следующем – 1992 году – картину номинировали на три премии «Оскар», но ни одной статуэтки она не получила. Члены голливудской ассоциации иностранной прессы отметили Гудмана в категории «Лучшая мужская роль второго плана». Также полотно Коэнов получило ряд менее весомых наград.
Однако, как это часто бывает с артхаусными произведениями, финансовый успех – не показатель его качества. Перемещаясь между субъективным (мир глазами Бартона Финка) и объективным (реальная картина происходящего, демонстрируемая во время диалогов главного героя со своими нанимателями), устраивая озорной квикстеп, рассказчики фокусируются то на «внутренней пьесе» драматурга, то на событийной хронике, лишённой, впрочем, легковесности. Пользуясь принципами классической дихотомии, постановщики выдерживают целостность истории, расплывчато намекая зрителю о мире, в который тот попал. Это мир настоящей магии кино, благосклонный к внимательной публике. Там за каждым, казалось бы, обыкновенным поступком скрывается что-то по-настоящему важное, где все составляющие, вроде бы изначально находящиеся в состоянии броуновского движения, подобраны таким образом, что значения их энтропии на деле оказываются минимальны.
В конце нулевых Итан и Джоэл Коэны заявили, что не против поработать над сиквелом «Бартона Финка». По их заявлениям, его сюжет должен рассказать о постаревшем писателе. Но главное условие продолжения – участие актёров, сыгравших в оригинальной картине. Воплощение этой задумки, тем не менее, требует времени, ведь Джон Туртурро ещё не выглядит на тот возраст, что необходим для съёмок. Сам лицедей, отвечая в 2011 году на вопрос о второй части, рассказал, что действие сиквела развернётся в семидесятые годы. А для этого, скорее всего, придётся подождать ещё лет десять.
Вы смотрели плохой перевод. Надо сказать, что , казалось бы, переводчики зачастую не знают элементарных вещей, которые проходят в школе и доспускают чудовищные ляпы. Вопрос финальной сцены — яркий пример такого ляпа.
Финк как бы делает комплимент понравившейся девушке на пляже и говорит: «You’re very beautiful…. are you in pictures?», т.е. «Ты такая красивая, ты в кино не снимаешься?» или дословно «Ты очень красивая, ты есть в картинАХ?» Такой же банальный подкат, надо сказать, как и многие Мысли Писателя, но его как всегда извиняет полная искренность, ведь он вроде как в Голливуде, а там куда не кинь — всюду актеры и сценаристы, так что он мог запросто иметь это в виду.
А дамочка отвечает ему: «не глупи» и садится в ту позу, в которой она и есть в картинЕ, какбе намекая зрителю где происходит действо. Т.е. это всего лишь каламбур, но никак не Основной Вопрос Философии.
И я не очень понимаю как можно в пользу главного героя трактовать тот факт, что он окончательно съехал с катушек и поселился мысленно в картине на стене, уж простите.
Также под сомнением тезис о реальности сцен с нанимателями. Уж очень гротескно выглядит целование ног и увольнение Лу, отказавшегося этим заниматься! Возможно этого просто не было? Возможно это лишь самомнение главного героя дало о себе знать через призму безумия? В пользу этой версии то, что в финале Лу как ни в чем не бывало суетится вокруг хозяина, который обильно поливает Художника грязью и тщательно смешивает с ней.
В общем, на мой взгляд, из комнаты Бартон не выходил, кроме как получить задание на сценарий, сдать готовую работу, да обезглавить между делом несколько простых (и не очень) людей, включая собственных родных, хотя… Нет, пожалуй, убийств тоже не было.
Забавно, слово «професс****льные» от переводчиков отцепил антиматюгальник.