Ничто так не пугает, как «Сияние». В истории кино немало ужастиков, но нет более мистического, сюрреалистичного и околдовывающего, чем фильм Стэнли Кубрика по мотивам одноимённого произведения Стивена Кинга.
Сам Мастер ужасов, написавший сиквел романа под названием «Доктор сон», люто ненавидит «Сияние» Кубрика. Когда-то он заявил, что режиссёр «слишком много думает и слишком мало чувствует», и вообще не смыслит в жанре. «Такой убеждённый скептик, как Кубрик, в принципе не мог постичь абсолютного бесчеловечного зла отеля “Оверлук”», – сказал маэстро. Видите ли, в фильме мало сверхъестественного, а источником всей жути у Кубрика являются люди, хотя в самой картине режиссёр показывает, что привидения все-таки существуют. Если же вспомнить экранизацию рассказа «Грузовики», которую Кинг сам режиссировал (фильм – немыслимое позорище), то неудивительно, что «Сияние» 1997 года получилось чудовищным, ибо имя автора пестрит повсюду (Кинг и генеральный продюсер, и автор сценария, и автор романа), а режиссёром стал Мик Гэррис (уже снимал по Кингу хоррор «Лунатики»). Так что, если Кубрик ничего не понимает в кино, то Кинг ничего не понимает в литературе.
Кубриковское «Сияние» вышло в 1980 году и не сразу стало классикой. Картина, где главные роли исполнили Джек Николсон, Шелли Дюваль и Дэнни Ллойд, даже номинировалась на «Золотую малину» в номинациях «Худший режиссер» (!) и «Худшая женская роль». Как бы то ни было, Кубрик – гениальный кинодел, «Сияние» – шедевр, а Джек Николсон изумителен в образе сумасшедшего писателя-алкоголика и худшего отца на свете. Вместе с женой Венди и маленьким сыном Дэнни Джек Торренс отправляется в гигантскую гостиницу «Оверлук», где-то вдали от цивилизации ради работы смотрителем. На зиму отель закрывается, поэтому в тишине и покое Джек надеется закончить свою книгу.
Вроде бы ничто не предвещает беды, но «Оверлук» оказывается полон заблудших душ, которые оживают, желая овладеть ребёнком, одарённого «сиянием» – способностью читать мысли других, видеть потусторонний мир, а то и прошлое, и будущее. Дэнни не одинок, в отеле «сияет» любезнейший повар Дик Хэллоран (Скэтмэн Крозерс), предупреждающий мальчишку об ужасах комнаты №237 (в романе – №217). «Сияние» подобно подгоревшему тосту – запах (он же – дух) остаётся. «Сияние» – проклятие, которое ребёнок не понимает, оно его преследует и тревожит. Мальчик наивно даёт ему имя Тони – голос, внушающий те самые мысли о волнах крови и трупах девочек-близнецов, как только отец получает работу в гостинице. «Оверлуку» легче одурманить алкаша Джека, чтобы подобраться к ребёнку. Вместе с тем картину Кубрика можно назвать приключенческой сказкой о магическом ребёнке, колесящем по гостинице на велосипеде и бегающем по заснеженному лабиринту.
Фильм начинается с завораживающих плавающих кадров уединённых горных дорог и одинокой машины Volkswagen Beetle на пути к «Оверлуку», где Джеку Торренсу рассказывают о жуткой истории предыдущего смотрителя, который убил топором детей и жену, а затем застрелился. Джек, похоже, вообще не обеспокоен, а наоборот встречает рассказ ухмылкой, приговаривая, что жена будет в восторге от пребывания в гостинице. А Венди – заложница воли мужа – тем временем постоянно оправдывает агрессию Джека, успокаивая себя, что пьянство осталось в прошлом.
Джек кажется сумасшедшим ещё до прибытия в «Оверлук». Закрадывается ощущение, будто он едет с целью убить назойливую жену и тихого, но слегка чудного ребёнка. «Им здесь очень понравится», – сияя улыбкой, обнадёживает Джек. Что ни говорите, а одиночество и оторванность от мира – идеальные условия для убийства, поэтому по дороге в отель он разговаривает неохотно, отвечает сухо, погружённый в раздумья, что-то замышляя. К тому же, Николсон уже играл безумца в «Пролетая над гнездом кукушки», поэтому нет сомнений, что уверенность Джека, что с ним «ничего подобного не случится», не оправдается.
Как только семья остаётся одна в отеле, начинает происходить невероятная чертовщина – здание будто просыпается, а персонажи мало-помалу сходят с ума. Ядро сюжета – Джек, некогда отказавшийся от алкоголя. Тут-то и возникает вопрос – то ли злые духи пробуждаются, то ли мужика тянет выпить, вот и мерещатся всякие ужасы. Джек борется с виной за избиение сына, о котором ему напоминает Венди, и с гневом, подталкивающим взяться за топор. Невозможно забыть тревожный эпизод, в котором Венди видит мужчину в костюме медведя, удовлетворяющего солидного джентльмена, что, возможно, говорит о роде насилия Джека к сыну. Венди преследуют страхи и воспоминания о сексуальной жестокости мужа? Педофилия?
Вероятно, видения, вроде гниющей старухи и роскошного бала – плод алкогольной ломки. Вскоре Джек сталкивается с Грэйди – тем самым обезумевшим смотрителем-мясником, который вроде бы мёртв, но вот он стоит перед Торренсом весь такой любезный. Внезапно он заявляет, что Джек всегда был смотрителем в «Оверлуке» и что ему необходимо пойти на «овтсйибу» – «redrum». Это может переводиться как «красное вино» (или «красный ром», хотя уместнее вино – символ крови), но на самом деле, является словом-перевёртышем (оно же – убийство). «Красное вино» ведёт к «убийству».
«Я бы душу сейчас отдал за глоток выпивки», – говорит Джек и за стойкой тут же появляется обходительный бармен. «Я из тех, кого интересует, кто платит за его выпивку», – обращается он к бармену Ллойду, а позже заявляет жене, что «подписал договор и взял на себя ответственность». Перед кем отвечает Джек? Перед Дьяволом? Перед «Оверлуком»? А может быть, Джек Торренс – реинкарнация Грэйди? Ведь Джек всё же хватается за топор, как в том рассказе об одуревшем смотрителе, и в конце появляется на фотографии «Оверлука», почему-то датируемой 1921 годом. Джек и сам замечает, что чувствует дежавю. Или Торренс все выдумал – как-никак писатель, отсюда и богатое воображение, позволяющее общаться с духами пустой гостиницы, а потом столь же быстро озвереть. Впрочем, очевидно, что место играет с разумом персонажей и забирает Джека, как тех девочек, которые, как и он, хотят остаться в отеле «на веки вечные».
«Сияние» породило немало теорий заговора, о чём был сделан целый документальный фильм «Комната 237», где поклонники ленты убеждают, что Кубрик мастерски сфабриковал лунную высадку американцев (во что очень легко поверить благодаря «Космической одиссее 2001 года»), мол, «Сияние» – признание режиссёра. Документалка получилась обо всём и ни о чём, а многие толкования грубо притянуты за уши. Важно понимать, что задумка автора – лишь часть произведения искусства. Стэнли Кубрик не переводит книгу на киноязык, а лишь адаптирует. Книга – отдельно, кино – отдельно.
Кроме привидений, гибельных последствий алкоголизма и дичайшего одиночества, кровавый садизм имеет метафорическое значение. «Оверлук» – олицетворение истории Америки – геноцида и расизма. Отель построен на костях индейцев, а чернокожего повара презрительно называют ниггером. Джек пьёт, поэтому не осознаёт этих ужасов. Как видно из фотографии, на которой, что примечательно, изображены исключительно белые люди, Торренс встраивается в общую картину и даже выступает на передовой. Да и надпись под фото гласит, что бал белых был в день рождения Америки – 4 июля. Прекратил Джек пить – вот ужасы и ожили. Был он пьян, а теперь он видит. «Бремя белого человека, Ллойд, друг мой. Бремя белого человека», – замечает Джек, чьи слова отсылают к поэме Киплинга, в которой говорится об исключительности белой расы – превосходстве белых (американских) людей над «мятущимися дикарями, бесами», подобно животным, нуждающимся в белой цивилизации, «выводящей к свету».
Если взглянуть на фильм под иным углом, то «Сияние» – воображение писателя Джека Торренса, сочиняющего рассказ об убийце, взяв за основу реальную историю об обезумевшем смотрителе, зарубившем семью. Существуют Джек-писатель и Джек-псих. Сам сюжет обыгрывается как сплошной лабиринт, подобно тому, что герой видит перед собой, наблюдая за гуляющими Дэнни и Венди. Кубрик погружает нас в фантазию художника, его разум. Лабиринт, по сути, ведущий к кровавому лифту, олицетворяет хитровыдуманный рассказ Джека Торренса – он же Стивен Кинг. Отсюда и поиск идеи, прерывания во время работы, что приводит писателя в бешенство.
Перед нами разыгрывается история внутри истории. Мы находимся в голове писателя Джека, но смотрим на мир глазами убийцы Джека. Неслучайно и то, что Торренс встречает призраков, находясь вблизи зеркал, словно режиссёр предупреждает нас, дескать, обратите внимание, тут что-то не так. Джек беседует с собой? Гротескные события в фильме – дьявольская иллюзия, но настолько виртуозно поставленная, что кажется явью. Та самая вечность, которой одержим герой, принадлежит «Оверлуку», роману о пьяном смотрителе, убивающем семью, и, разумеется, атмосферному фильму Кубрика, подогревающего ожидание неминуемого ужаса. И весь изюм сюжета скрыт не в том, что должно произойти, а в том, как это должно произойти. «Сияние» пугает странностью и необъяснимостью зла, которое тихо поедает разум Джека. Дэнни видит прикатившийся мячик, но подняв голову, встречает лишь пустоту. Кто толкнул этот мячик? Ужас, который притаился где-то по ту сторону, – безликий, невидимый, фатальный.
«Сияние» – это Кубрик и Николсон с его угловатыми бровями и дьявольской ухмылкой, а никак не Кинг. Именно Кубрику удалось показать страх воображения перед лицом одиночества. Саспенс в «Сиянии» – апогей жанра и увесистый гвоздь, вбитый в гроб одноимённого телесериала, поставленного Миком Гэррисом. Это не ремейк, а совершенно иная экранизация того же романа. Кубрик от книги мало что оставил. Сериал ближе к произведению Стивена Кинга, который тут даже сыграл маленькую роль дирижера оркестра. Однако преданность роману – единственное, чем сериал может похвастаться, хотя и это спорно. Бедняга Гэррис был вынужден следовать за мастерами – сперва за Хичкоком, взявшись за «Психо 4: Начало», а после за Кубриком. Аж чешутся руки взяться за топор.
Мини-сериал начинается с того, что Джеку (Стивен Уэбер) – любящему семьянину, который не прочь побуянить – показывают отель и рассказывают его историю, в том числе о самоубийстве другого смотрителя и той женщины, чей дух обитает в ванне. Джек – алкаш, которого выгнали из школы за нападение на ученика. Родители знают о «сиянии» Дэнни (Кортленд Мид), но они не отправляют его в психушку, как родители Джейка в киноадаптации «Тёмной башни». Они просто радуются дару их зубастого юнца. Тони – уже не странный голос, пробивающийся сквозь сознание ребёнка, а летающий подросток-очкарик. Тони – не воображаемый «маленький мальчик, который живёт во рту». Он виден в полный рост, но сама мысль о раздвоении личности кубриковского Дэнни, который слышит и видит то, что недоступно другим, – загадочнее и пугающее.
Вместо атмосферной жути – монстры, вроде ожившего клыкастого пожарного рукава и зелёных кустов в форме животных. Добавим сюда экспозицию, которая длится целую вечность, и ненависть Джека к Венди, которая у Кубрика граничила с маниакальной яростью, а здесь заменяется семейной мелодрамой. И, разумеется, самое главное – вместо топора Джек бегает с молотком для крокета. Конечно, игральный молоток страшнее топора. Ещё бы взяли бильярдный кий или теннисную ракетку. Если Стэнли Кубрик подталкивает зрителя сомневаться в сюрреалистичной кинореальности, то в сериале саспенс начисто отсутствует. Если Кинг назвал Кубрика «человеком, который слишком много думает», то его телесериал делает всё наоборот – скука невыносимая.
Понятно, что с Джеком Николсоном и Дэнни Ллойдом тягаться бессмысленно, поэтому наиболее очевидное отличие от кубриковской картины проявляется в образе Венди (Ребекка Де Морнэй) – теперь она не хрупкая жертва, а весьма сильная, сексуальная блондинка, готовая дать взбучку. Нужно заметить, что Венди в исполнении Шелли Дюваль – единственная, кто работает во всём «Оверлуке», ведь именно её мы видим на кухне и у котлов. Джек дни напролёт сидит за печатной машинкой, так и не написав ничего толкового. Женщина ухаживает за мужиком, который бездельничает и сходит с ума. Может быть, Венди и есть смотритель, и никакого Джека не существует? В удалённой сцене мы узнаём, что тело Джека так и не было найдено.
Гостиница – ещё один серьёзный минус сериала. Её снимали в реальном месте – отеле «Стэнли», ставшем для Кинга источником вдохновения. Уже в первой серии понятно значение места в кино, которое может радикально менять восприятие всего сюжета. Интерьер кинговского отеля жалкий, тоскливый, узкий настолько, что нет места даже для эстетского блуждания камеры, нет величия. «Оверлук» в проклятом шедевре 1980 года имел вес и размах и казался самым страшным персонажем.
Гостиница, напоминающая о ничтожности людей, действительно обладает настроением и духом, который человеку непостижим. «Оверлук» продолжает собирать своих жертв. Как только гость заезжает – он становится его узником. «Согласно видению Кубрика, всё зло исходит от Джека Торренса, в то время, как я считал, что зло идёт извне. В этом фундаментальное различие между нашими взглядами», – объяснил Кинг, чей сценарий Кубрик даже не читал. В финале романа гостиница сгорает, а в фильме Кубрика – замерзает. А сцена с окоченевшим Николсоном стала культовой. Кубриковская гостиница клаустрофобнее, невзирая на широченные залы и бесконечные коридоры.
Операторская работа Джона Олкотта, приложившего руку к «Заводному апельсину» и «Барри Линдону», чарует в картине Кубрика с первых же минут. Влияние элегантного движения камеры очевидно даже в «Чужом 3» – погоня в тоннелях схожа с охотой Джека на Дэнни в лабиринте и проездами Дэнни на трёхколесном велосипеде. «Сияние» – мистическая загадка, как «Ребёнок Розмари» и «Омен», или современные триллеры «Лекарство от здоровья» и «Остров проклятых», художественная искусность которых выражается в каждом эпизоде. Картина тонкого художника, дикие события которой в богатом интерьере гостиницы оформлены энигматически-настораживающей музыкой Уэнди Карлос и Рэйчел Элкинд, гипнотизирующей так, что перестаёшь чувствовать время.
Втиснутое в вырубленную дыру лицо Джека и его благородная беседа с барменом – жанровые иконы. В фильме Кубрика – то ли сумасшедшем ужасе, то ли чёрной комедии – есть живость. Художественной изобретательности в четырёхчасовом телесериале нет. В нём всё меньше, очевиднее и искусственнее. Попахивает дешёвым ремейком или пародией с пустой болтовней и пресным повествованием. «Сияние» 1997 года – кошмар, который необходимо изолировать в комнате №237 с остальными мертвецами «Оверлука», заперев, забыв, послушно следуя совету повара: «Нечего там делать и незачем туда ходить».
