«Другие» – мистико-психологический триллер Алехандро Аменабара с Николь Кидман в главной роли. В июле один из лучших образчиков жанра «умного» фильма ужасов отпраздновал своё пятнадцатилетие. Достойный повод погрузиться в его историю.
Красавица Грэйс живёт с детьми в поместье на одном из островов у побережья Англии и ждёт окончания Второй мировой войны, с которой должен вернуться её муж. В ожидании прибытия супруга, Грэйс нанимает трёх слуг, няню Берту Миллс, немую служанку Лидию и садовника Эдмунда Таттла. Всё бы хорошо, но Грэйс фанатично следует заведённому ей самой строгому порядку в доме. Из-за того, что дети Грэйс, Энн и Николас, страдают редкой непереносимостью яркого дневного света, ни одна дверь в доме не может быть открыта, пока не заперта предыдущая; комнаты, куда они приходят, должны быть всегда занавешены толстыми шторами. По этой же причине в доме нет электричества: Энн и Николаса разрешено освещать лишь керосиновыми лампами и свечами. Но самое главное правило – соблюдать тишину, которая в доме ценится превыше всего.
Но вскоре Грэйс понимает, что её размеренному существованию медленно, но верно приходит конец. Призраки прошлого встают перед ней из густого тумана, окружающего дом, и уходить добровольно явно не собираются.
В «Других» мастер психологического триллера, испанский режиссёр Алехандро Аменабар сходу разбросал хичкоковские темы, образы, сюжеты. Главная героиня – высокая «ледяная» блондинка с именем Грэйс (прямая отсылка к любимой музе Хичкока Грэйс Келли, которую всё та же Кидман сыграет через десятилетие). Присутствует и обязательное нагнетание саспенса на пустом месте: неотправленные письма, посмертный фотоальбом, самопроизвольно играющий рояль, загадочные шорохи, топот, плач, самозакрывающиеся двери и так далее.
К слову, даже сама героиня смотрится далеко не безобидной жертвой потусторонних сил, а, скорее, фанатичной истеричкой, готовой на всё, чтобы вернуть свою прежнюю «жизнь» (что для Грэйс становится не менее навязчивой идеей, чем призраки, изводящие её). В конце концов, безумие, всё больше охватывающее Грэйс, вскоре передаётся и зрителю, пытающемуся вместе с героиней разгадать непростую, на первый взгляд, головоломку.
Впрочем, пресловутый финт в конце искушённый зритель, знакомый с вышедшим двумя годами ранее «Шестым чувством» М. Найта Шьямалана, может угадать за километр (что ни в коей мере не умаляет достоинство «Других», сценарий которых был написан Аменабаром задолго до выхода «Шестого чувства»).
На самом деле призраки – это недавно умершие Грэйс с детьми и их прислуга, а «фантомы», донимающие героиню – всего лишь новые хозяева дома во главе со старухой-медиумом, пытающиеся вступить в контакт с Грэйс.
При ближайшем рассмотрении «Другие» оказываются не отдалённым пересказом «Поворота винта» Генри Джеймса, который считают основой сценария к фильму, а фактическим переложением пьесы «Взаперти» (Huis clos) французского философа-экзистенциалиста Жана-Поля Сартра.
Сюжет пьесы строится вокруг места, куда попадают после смерти с простым названием – Ад. Трое героев, журналист Гарсен, богачка Эстель и почтовая служащая Инесс вынуждены существовать бок о бок в замкнутом пространстве – в плохо освещённой гостиной без окон и зеркал (знакомо, не правда ли?). Герои готовы к самому худшему, так как мучаются оттого, что в их прошлом присутствует нечто (ошибка, подлость, предательство, разврат, издевательство), чего уже не изменить (чем не история Грэйс?).
Чтобы как-то скоротать время, «грешники» пытаются выведать друг у друга, за что они здесь оказались, при этом стараясь скрыть правду о себе. Очень скоро герои начинают понимать, что адские мучения как раз и заключаются в этой взаимной лжи. Они не могут ни уйти друг от друга, ни убить друг друга, так как уже мертвы. И эта «пытка ближним» для них будет длиться вечно.
Первоначальным заголовком пьесы был «Другие», то есть люди, которые всегда находятся рядом, с их слабостями и пороками, и в которых, как в кривом зеркале, отражаемся мы сами. Подобно Грэйс, герои «Взаперти» страдают потерей памяти, гоня прочь пугающие воспоминания, но всякий раз приходят к точке невозврата. «Иногда мир мёртвых пересекается с миром живых». И точка пересечения кроется в нас самих.
И Сартр, и Аменабар сходятся в одном, считая смерть своего рода продолжением жизни. Жизнь и смерть – это две составляющие единого процесса. Но Аменабар не мыслит произведение искусства без необходимого для зрителя катарсиса, в то время как Сартр предпочитает отстранённо-холодный взгляд.
Правда, Аменабар идёт ещё дальше, углубляясь в мифологию и психоанализ. Грэйс можно приравнять к Персефоне, которая уже перешла грань между мирами, совершив символическое жертвоприношение (уж не ревнивая ли Медея подсказала «решение» Грэйс, брошенной ушедшим на войну мужем?), но не признаёт этого.
Тут стоит оговориться, что, как и герои Сартра, Грэйс сама создала себе Ад, хоть и пытается на время «забыть» о нём.
В одной из сцен Грэйс, расстроенная холодностью вновь обретённого мужа (тоже призрака), говорит, что могла бы жить в темноте этой тюрьмы вечно, но он (то есть муж) этого не захотел. «Ты изменился», – говорит Грэйс. «У меня нет сил», – отвечает супруг.
Мужчина Грэйс бросил её, когда она уже успела приговорить себя и его к той жизни, которая, по сути, была нужна только ей, была порождением её фантазий. Так, Грэйс оказывается лишена Эроса. Нет Эроса, остаётся Танатос, постепенно овладевающий Грэйс, которая оказывается неспособна преодолеть собственный эгоизм по отношению к близким ей людям (будь то обожаемый супруг или собственные дети).
Отныне особняк, в котором живёт Грэйс с детьми – это их царство Аида, из которого нет выхода (двери заперты, окна занавешены, нет солнечного света, кругом обволакивающий густой туман). Но Грэйс – не Персефона и оставить Аидово царство (как и герои Сартра) в определённый срок она не может. Для Грэйс парадокс в том, что попытка «покинуть» (перейти в мир иной) постылое жилище (то есть окружающий несправедливый мир) ей так и не удаётся. И ненавистное место остаётся с ней навсегда. И ни материализовавшийся муж, ни новоиспечённые хозяева дома, семейство Марлиш, подобно Орфею, не могут спасти/спастись от Грэйс.
Чертоги Аида живым придётся покинуть, и Марлиши уходят навстречу ясному солнечному свету, а Грэйс с детьми остаётся в тени собственного Чистилища (лимба) в ожидании новых жильцов. «Те, другие, уезжают, но приедут новые. Так заведено».
Здесь мы сталкиваемся с мотивом поиска и обретения личного ада, как обязательного элемента бытия, так или иначе, проходящего через всё творчество Аменабара. Так, в его первом полнометражном фильме «Диссертация» молодая студентка киноинститута сталкивается с царством Аида в лице мрачной видеотеки. В «Открой глаза» (в 2001 году в США был снят ремейк – «Ванильное небо» с Томом Крузом в главной роли) герой оказывается в плену ложных снов. А в «Море внутри» главного героя предаёт собственное тело.
В одном из интервью Алехандро Аменабар высказал мысль о том, что зритель идёт в кино, чтобы в какой-то момент «начать аплодировать жизни, в упор глядя на смерть». И, возможно, режиссёр, хорошо знакомый с особенностями зрительского восприятия, по-своему прав. На момент выхода «Другие» стали самым кассовым в Испании за всю историю проката.
Кинокритики также остались довольны, отметив игру Николь Кидман и мастерство Аменабара создавать томную, обволакивающую атмосферу тревожного ожидания. Претензии нашлись только к явному тяготению режиссёра к сгущению красок и перевесу в сторону стилевой, нежели сюжетной составляющей.
Так или иначе, «Другие» стали первой испанской картиной, номинировавшейся на «Премию Гойя», в которой все диалоги произносятся на английском, и в итоге победившей в восьми основных номинациях. Это не считая номинаций нескольких кинофестивалей, а также выдвижение на ворох престижных кинопремий – от «Золотого глобуса» до BAFTA. А отдельные отголоски фильма можно найти в творчестве самых разных режиссёров (от Гильермо дель Торо и Тима Бертона до Иэна Софтли и Мартина Скорсезе).
Но мало кто смог приблизиться к успеху «Других», сочетающих лучшие черты настоящей трагедии и викторианской готики, психологизм и мистицизм, мифологию и философию. Впрочем, недаром говорят, что есть такие вопросы, на которые нет ответов. Но в любом доме всегда должен быть кто-то, кто знает все входы и выходы. Чтобы всегда была возможность уйти. Или остаться.
