Бремя человеческое

Традиционно вестерн был одним из самых выдающихся и волнующих жанров Голливуда. Легенды о Диком Западе, народные герои и рассказы о справедливости и доблести. Вестерн – настоящее американское явление, даже когда штурвал перехватил пионер спагетти-вестернов Серджио Леоне. Однако если со временем вестерны стали громче, абсолютизируя перестрелки и погони, чтобы идти в ногу с современными блокбастерами, то «Недруги», продолжая показывать грязную изнанку Америки, страны – не мечты, а безнадёги, где янки совсем не были светлыми рыцарями, желавшими освободить меньших братьев, уходят в тишину и спокойствие. Этот вестерн ищет укрытия в артхаусе.

Режиссёр и сценарист Скотт Купер («Чёрная месса»), представляет ревизионистский вестерн, толкуя о гибельности войны и тирании народов. Он не идет на поводу у молодого зрителя. Больше двух часов мы наблюдаем за неторопливым путешествием по степным долинам и густым лесам, иногда прерывающимся привалами у костра, но и там персонажи либо молчат, либо обвиняют друг друга во всех смертных грехах, либо, на худой конец, исповедуются. Пули свистят и ранят фатально, больно, мучительно, но Купер чувствует, где есть необходимость показывать кровавое насилие, а где – оставить убийства, пытки и изнасилования за кадром.

История начинается с цитаты Дэвида Герберта Лоуренса об американской душе – «твёрдой, выносливой и убийственной». «Недруги» – драма о жестокости, на которую человечество способно и в котором оно виновно. Однако, в отличие от безнадёжной фразы британского писателя, предвещающей жутчайший пролог, автор картины вплетает в сюжет дух искупления и надежды.

1892 год. Призрак Гражданской войны продолжает блуждать. Белые оккупанты воюют с краснокожими. Схватка идёт на тотальное порабощение и уничтожение, и зверство в начале фильма подтверждает природу Америки. Среди холмистой пустоши индейцы-команчи совершают варварский налёт на дом крестьян, тут же расстреливая отца, двух юных сестёр и младенца, а растерянной матери, Розали Куэйд (Розамунд Пайк), чудом удаётся спастись, и она укрывается в лесу. Сразу за трагедией Розали следует знакомство с главным героем – капитаном Джозефом Блокером (Кристиан Бэйл с усами Максима Горького). Вместе с другими всадниками армии Севера он мучает и бросает в тюрьму семью индейцев, где без суда и следствия ютятся другие краснокожие.

Уже с первых сцен режиссёр показывает, что террор цикличен, он живёт и дышит на обоих фронтах, и чем дальше шагают персонажи, тем яснее проявляется их глубинный гнев и неиссякаемая скорбь. Капитан Блокер суров, упрям и беспощаден. Офицер готов угнетать и подчинять коренные народы, которые для него – «проклятые дикари, как муравьи, всё лезут и лезут». Хороший индеец – мёртвый индеец – это философия ветерана, мстящего за товарищей, унесённых Гражданской войной. И новое поручение кажется для Блокера циничной пощёчиной – капитану приказывают сопроводить отпущенных из-под стражи индейцев апачи: умирающего Жёлтого Ястреба и его детей. Последняя воля старика – похороны на земле его предков. Героев ждёт длиннющий и опаснейший путь плечом к плечу. На горизонте виднеется то алый закат, то туманные горы, то бури и громы, а между офицером и индейцем бушуют воспоминания о былых сражениях. Оба страдали, оба заставляли страдать, раны кровоточат, но теперь им предстоит преодолеть расстояния в одной упряжке.

Разумеется, пути героев бесподобных Бэйла и Пайк пересекаются, но не ждите истории любви. Скотт Купер не растрачивается на сентиментальности, ибо «Недруги» повествуют, прежде всего, о смерти и сожалении. Кто тосковал по войне, как по «славным временам», тот рано или поздно осознаёт гибельность содеянного и ценность единства. «Сжалься над нами», – кается перед краснокожим вождём товарищ капитана Брокера, сержант Метц (Рори Кокрейн), сидя на коленях под холодным ливнем, будто капли дождя смывают его грехи. «Недруги» иллюстрируют культуру конфликта. Фильм Купера получился на удивление по-достоевски русским. Вот оно – страшное преступление и горькое наказание. Картина не очаровывает джентльменским благородством – она угрюмая, трагичная, ибо перед нами – хищный мир беззакония, где никто не улыбается, где убить друг друга ничего не стоит, а вот признать вину и помириться – ой как непросто.

Красота «Недругов» – именно в отсутствии политики, обнажении истории до прозаического, человеческого. Персонажи молчат, терпят, скрывают обиду. Мир треснул не напополам – осколки значительно меньше, врагов больше, и мириться никто не спешит. Фильм скуп на зрелищные дуэли. Зритель шагает вместе с солдатами, которые должны проделать пусть к осознанию бренности и тщетности вражды, сожалению и покаянию. Раскол общества и вечное отмалчивание – вот это вредно.

История о войне траурная, дикая, напоминающая «Выжившего» формой и содержанием, но здесь форма ни разу не преобладает над содержанием. Сюжет разворачивается вдали от цивилизации, да и та лишь в зародыше, а люди на открытых просторах в поисках справедливости кажутся ничтожными. Сюжет тонкий, без нарциссизма. Посмотреть хотя бы на сцену в палатке, где персонажи Бэйла и Пайк, прижавшись лбами, лежат друг напротив друга, но не целуются – женщина ладонью нежно прикасается к небритой щеке капитана. Скотт Купер не уходит в пошлость и не превращает историю о горе в сладкую романтику. Этот эпизод – мгновение утешения двух убитых войной судеб, да так, что «Недруги» оказываются вполне феминистической драмой. Женщина не раз хватается за оружие. Постановщик изображает, что злоба и уважение познаются через страдания, просветляющие путь к милосердию. Правда, ещё отдавая капитану приказ об освобождении индейцев, командир проговаривается, называя жест доброй воли «показухой». Так помилование или пропагандистская агитка?

Признание того, что белые люди уничтожили индейцев, сегодня вряд ли окажется чем-то новаторским, особенно когда белые персонажи – ядро сюжета, в то время как коренное население остаётся на обочине. Впрочем, это только размыло бы историю терзающегося вояки и скорбящей матери. «Недруги» – меланхоличная, трогательная, живая и задумчивая картина. И дело не только в восхитительных и вместе с тем печальных композициях Макса Рихтера и живописных кадрах Масанобу Такаянаги. Скотт Купер плавно вырисовывает тяжелый сказ о примирении. Убийства не прославляются. За убийство никто не хвалит. Убийство остаётся с человеком навсегда.