Грязь, боль, унижение

Продолжение гормональных странствий Джо удивляет стилистической трансформацией по сравнению с первым фильмом. Всё чернушное обаяние и развязный юмор начала истории улетучились без следа. Теперь на первый план вышли боль, страдания и мерзкая жизнь Джо в садо-мазо парадигме. Ведомая потребностями организма, существуя, по сути, как животное, она теряет семью и занимается выбиванием денег из должников персонажа Уиллема Дефо.

Первая часть снята с вдохновением и интересом к героине, потому и вышла смешной и охальной историей взросления. Вторая же оставляет ощущение вымученности, ненужности и копания в грязном белье отвратительных людей.

Очевидно, фон Триер любуется своим материалом или Шарлоттой Генсбур, или обоими настолько, что выбросить сюжетный балласт не считает должным. Вся линия главной героини выглядит рукавом, пришитым не к тому месту. Тут и прозрачная аллюзия на начальную сцену «Антихриста» выглядит немногим более «пасхалки», хотя сюжетно должна была иметь немалое значение в судьбе Джо. Потеря семьи для неё не стала потрясением, а напротив – очередным опытом и лишь «перевалочным пунктом» к ещё более дисфункциональным отношениям с девочкой-подростком.

Демонстрировать немалые мужские достоинства чернокожих парней и половые органы Генсбур (или её дублёрши, не суть важно) на весь экран, показывать фелляцию с каким-то вуайеристским смакованием – это не искусство. За эпатажем должно стоять хоть что-то, что обосновывало бы порнографические сцены. А с этим у фон Триера, оказалось, есть проблемы.

Выбор актёров не оставляет вопросов за одним исключением. Джо взрослеет, вместо Стэйси Мартин начинает солировать Генсбур, но её муж Джером (ЛаБаф) за все годы семейной жизни остаётся прежним. Таким образом, 20-летняя девушка становится женщиной на пятом десятке, а муж как был молодым парнем, так и остался им. Здесь есть и повзрослевший Джером (Майкл Пас), но он появляется только ради отвратной насильственной сцены в финале. Убедительности это добавить, ясное дело, не может.

Но эта самая сцена, да и все две части картины, оказываются затмлены «прекрасной» развязкой с участием собеседника Джо, интеллигентного Селигмана (Скарсгаард). Такой «выход» из истории говорит больше о режиссёре как о человеке, а не кинематографисте. Голоса разума и сострадания, а их в фильме всего двое, отец Джо (Слэйтер) и, собственно, Селигман, в итоге оказываются жертвами мизантропической чернушности фон Триера.

Тёплый приём критиками и публикой первой части понятен и объясним. Но в целом положительные отзывы на продолжение оставляют чувство недоумения. Ничего человеческого в продолжении нет, и, думается, не негативные оценки ставятся аудиторией лишь по инерции от дерзкой, ладно скроенной и правильным образом поданной первой части.

Вердикт: продолжение, из которого запоминаются только БДСМ-практика в кабинете доминанта и, прости Господи, «утка» – это ли не характеризует его качество?

Для глаз	Для мозга	Для сердца
5	4	4