Приключения американцев в России

Несмотря на то, что первый полнометражный фильм Ренни Харлина назывался «Рождённый американцем», родиной режиссёра является Финляндия, что объясняет интерес к событиям, произошедшим на территории бывшего СССР. Сначала он снял «Пять дней в августе», картину, рассказывавшую о конфликте в Южной Осетии четырёхлетней давности, а теперь пошёл по следам Брэдли Паркера и его «Запретной зоны», решив изложить пост-эффекты ещё одного будоражащего кровь события из советской истории с помощью хоррор-метода.

За основу он взял происшествие, которое оказалось настолько необъяснимым, что про него помнят даже полвека спустя, и каждый русскоговорящий человек хоть раз да слышал о нём. При умелом использовании эта тема могла бы пощекотать нервишки получше, чем выдуманные мистерии, однако Харлин пошёл не тем путём…

Режиссёр строит фильм по принципам типичного хоррора с участием молодёжи, которые особенно инфицировали слэшеры и мокьюментари. Он повторяет за своими многочисленными предшественниками всё – начиная от количества человек в компании и заканчивая их типажами. Две девочки, три мальчика – классическая расстановка сил. Среди них обязательно должна быть пара, которая либо испытывает небольшой кризис, либо всё время стремиться перейти в горизонтальную плоскость. Героини женского пола распределяются следующим стандартным образом: одна хорошая, умная девочка, та, что доживёт до конца, другая – развязная мисс, которая первой потеряет свои прелести и жизнь. С мальчиками всё примерно так же – умник, шутник и бабник, да и порядок их гибели опять же подчиняется классическим формулам.

В плане нагнетания страха Харлин тоже пошёл уже проторенным путём, предпочтя с самого начала разбрасываться различными дурными предзнаменованиями, зловещими знаками и отрезанными частями тела. Хотя, казалось бы, что сложного в том, чтобы поработать над чувством ужаса, которое появляется само по себе у людей, находящихся вдали от большого мира? Хорошо пригодился бы и языковой барьер, который только усилил бы чувство пустынности, одиночества и отсутствия помощи.

Однако у Харлина в русской глубинке все прекрасно говорят по-английски и могут идентифицировать американца ещё до того, как тот откроет рот. Режиссёр не использовал ни одного потенциально возможного элемента, благодаря которому можно было бы сказать, что в картине есть хотя бы капля психологии. Усиленно работать он решил над другим – разгадкой тайны гибели альпинистов, которую он выбрал из множества существующих теорий, как наиболее ему приглянувшуюся.

Именно в «Тайне перевала Дятлова» лучшим решением было бы обращение к стереотипам жанра мокьюментари, установленным ещё «Ведьмой из Блэр», когда неувиденное гораздо страшнее увиденного. Однако Харлин задействовал диковинных чудищ, а также порталы для перемещения во времени, чем зрителя и обескуражил. Остаётся только удивляться, как можно было так испошлить эту загадочную историю.