С 1 по 4 июня в Санкт-Петербурге пройдёт кинофестиваль «Пример интонации». Зрители увидят премьеры зарубежных смотров последних лет, которые показывали в Каннах, Берлине и Роттердаме, откуда, собственно, и приехала картина Мартина Сковбьерга «Копенгагена не существует».
Искажением восприятия можно объяснить многое, оправдать многое. А если принять его за аксиому, то и поиски истины перестанут быть необходимыми, потому что в таком контексте истины попросту не существует.
Фильм основан на романе «Сандер» норвежского журналиста Терье Хольтета Ларсена, который, кстати, хорошо был оценён критиками. Эскиль Вогт («Худший человек на свете», «Тельма»), близкий друг автора, заприметил работу, подогнал под киношный сценарий, а продюсер Ева Якобсен связала его с режиссёром Мартином Сковбьергом. Тот охотно согласился экранизировать, но с оригиналом знакомиться не стал. А вот Йонас Хольст Шмидт, непрофессиональный актёр, исполнивший главную роль, прочитал обе рукописи и признал их схожесть.
Работа закипела, съёмки и постпродакшн отняли кучу времени и знатно потрепали нервы режиссёру. Чувственная и меланхоличная история развивается нелинейно, метаясь от обрывистых воспоминаний до реальности. И далеко не каждому автору хватает внутренних сил не признать собственное поражение в схватке с извилистым сюжетом и не выпустить его на экраны в скрюченном, непонятном зрителю виде, лишь бы поскорее отделаться от этой монтажной волокиты. Сковбьергу удалось подарить миру кино ещё один визуально наполненный и хронологически красиво сложенный экземпляр.
Молодой датчанин (Йонас Хольст Шмидт) отчитывается о жизни со своей девушкой перед её отцом (Златко Бурич). Ида (Анжела Бундалович) несколько месяцев как пропала. Родитель требует точности, деталей, которые могли бы объяснить пропажу, но в голове героя только воспоминания о нежности, что их связывала.
Уже расплывающийся образ Иды в его сознании ещё сохраняет свои очертания. В ней заключена утончённая скандинавская простота, смешанная с манящей закрытостью и переменчивостью, которая вроде как заметна по воспоминаниям героя, но точно им не осознаётся. Нет в его памяти признаков её нездоровья: что ела она из определённой ложки, что даже в радостные моменты её брови изгибались в печальную дугу, что тазовые кости остротой продавливали матрац. Не от невнимательности он всего не замечал, а от глубинной любви.
Сандер хороший, по-датски заботливый, согревающий Идины руки в ветреном Копенгагене человек. Хотя окружающие больше отмечали, что у него не было работы. Однако пару всё устраивало. Не важна была Иде его нетрудоустроенность. Ценна была лишь свобода, которая воплощалась в комфортной жизни для каждого, невзирая на общественные взгляды.
«Копенгагена не существует» основан на идее разрыва с ожиданиями общества. Исчезнуть, скрыть себя от внешнего мира – то, чем занимается пара. Обрываются связи со знакомыми, родственниками, коллегами, потому что их мнения по поводу чужой жизни надавливают слишком сильно. Сандер и Ида живут в пузыре, наполненном нежной чуткостью, но совершенно не впускающем посторонних. Нет на улице людей, а в местах, где должно быть их скопление – лица нечитаемы, нет в этом надобности.
Чума сыграла на руку искусству – съёмки выпали на период, как-никак, наиболее подходящий для сохранения чувства изолированности. Копенгаген пустовал во вторую волну карантина COVID-19 и пустует в фильме.
Анжела Бундалович до этого совсем недавно была на премьерном показе рефновского сериала «Галопом по Копенгагену» в Венеции, в котором тоже исполнила центральную роль. Образы героинь в обоих проектах схожи: неприступная спокойность, меланхоличность, обе тихие, внутренне сконцентрированные. Но если у Рефна Бундалович становится совершенно незаметной как для зрителя, так и для деятелей зла, то здесь же, при всей её кротости, невозможно выпустить её за пределы взгляда.
Не под силу оторваться и от города, особенную кинематографическую стилистику которого некогда создал Рефн. Его участия здесь нет, но чувствуется его влияние – залитый тёплыми тонами Копенгаген, холодные квартиры и его же любимый актёр Златко Бурич, который на этот раз оказался в одном кадре со своей женой Драганой Милутинович.
Тактильные прикосновения нежности, доносящиеся до зрителя через экран, в один момент перерастают в саднящие от тревоги хрипы. Последовательность начинает рушиться от недостоверных воспоминаний, виновникам которых нет, проявляется страх непредсказуемости. Не только у Сандера рушится мир от реконструкции истории с дополнениями третьих лиц, он разрушается у всех. Все мы обладатели «слабых воспоминаний», ещё и искаженных в связи с особенностями восприятия. Не существует истины и Копенгагена, запомнившегося Сандеру.
