Этот фильм называют французским ответом «Унесённым ветром». ЮНЕСКО включила его в список нематериального культурного наследия. Режиссёры Новой волны пересматривали эту картину по несколько раз и никогда не включали в категорию «папочкиного кино». Этот фильм был создан гениальными людьми в тяжелейших экономических, политических и социальных условиях. И когда незадолго до окончания Второй Мировой войны он наконец вышел на экраны, то доказал, что кино Франции не пострадало от немецкой цензуры и по-прежнему остаётся одним из самых сильных в Европе. Речь идёт о фильме Марселя Карне «Дети райка».
Безусловно, о «Детях райка» можно говорить и в отрыве от исторического контекста. Борьба с системой, ухищрения и уловки, на которые шли режиссёры и продюсеры – всё это можно оставить за скобками и просто наслаждаться художественной составляющей картины. Однако производство «Детей райка» – это тоже целая история, рассказывающая о самоотверженности, патриотизме и желании идти до конца.
Режиссёр картины Марсель Карне – видный представитель поэтического реализма, популярного во Франции в 1930-1940-х годах направления. Его основа – это не прошедшее чувство утраты чего-то важного после Первой Мировой войны и смутные предчувствия новой беды. Типичные герои фильмов поэтического реализма – изгои, которые не могут найти своё место в современном обществе. И само общество – по большей части – тоже держит путь в никуда. Фатализм и безысходность – вот основные настроения, пронизывающие картины режиссеров этого направления.
Наиболее известная работа Марселя Карне как режиссёра поэтического реализма – «Набережная туманов» (1938). Герои картины гуляют по порту Гавра, окружённые туманом – неким «природным» воплощением тоски и безысходности. Кстати, специально для этой картины был сконструирован уникальный генератор тумана. Вместе с Марселем Карне над фильмом работал сценарист Жак Превер. Карне отвечал за «поэтическую» составляющую изображения, а Превер «поэтизировал» сюжет фильма и диалоги героев, добавляя им изящества и тонкого лоска настоящей литературы.
Но началась Вторая Мировая война – и Франция попала под оккупацию фашистской Германии. Естественно, кинематограф утратил свойственную ему ранее свободу – строгий контроль и немецкая цензура держали национальное кино в «ежовых рукавицах». Реализм в кино – в любом его виде – был запрещён. И тогда Жак Превер придумал необычный выход из ситуации: обратиться к прошлому. Это давало бы кинематографистам большую свободу перед немецкой цензурой. В качестве «пробы пера» была выбрана эпоха Средневековья.
В 1942 году на экраны вышел фильм «Ночные посетители» – камерная история о том, как в образе двух странников в один из замков проникают посланники дьявола, чтобы сеять распри между людьми. Фильм имел колоссальный успех, и продюсер Андре Полве предложил Карне и Преверу продолжать разрабатывать тему прошлого. Они занялись поисками сюжета: им хотелось сделать новый фильм более эпическим.
Но сюжет нашёл их сам – в своей книге «Жажда жизни» Марсель Карне рассказывает о том, что легло в основу будущих «Детей райка». Однажды Карне и Превер встретили актёра Жана-Луи Барро. Он стал рассказывать им различные байки о театре, одна из которых привлекла их внимание. Речь шла о популярном в середине XIX века французском миме Дебюро. Однажды он со своей возлюбленной прогуливался по парижскому Бульвару дю Темпль, и некий подвыпивший субъект начал оскорблять его спутницу. За что и получил от Дебюро удар тростью по голове – от которого пьяница скончался на месте. Был назначен судебный процесс, на который устремился весь Париж: всем не терпелось услышать голос самого известного мима!
Карне и Преверу эта история показалась очень перспективной. Во-первых, Бульвар дю Темпль был своеобразным «индикатором» той эпохи. Карне буквально загорелся идеей воссоздать его на экране. Во-вторых, главный герой – мим, принадлежащий миру искусства – сам по себе был интересной фигурой.
Карне отправился в Париж, в музей «Карнавале», где планировал найти информацию о Бульваре дю Темпль. Находок было больше чем достаточно: документы, рисунки, книги о театре. Именно там Карне узнал о театре «Фюнамбуль», знаменитом своими акробатами, канатоходцами и мимами. Тогда же Карне выяснил, что «райком» в театрах того времени назывались дешёвые места на галерке, которые занимала публика простая и в искусстве неискушённая.
Материала оказалось так много, что Карне и Превер поняли: вряд ли удастся уместить это в один фильм. Дело в том, что немецкое правительство во время войны не допускало на экран картины длиннее 90 минут. Но выход был найден: продюсер Андре Полве предложил сделать две части, которые демонстрировались бы друг за другом, в тот же день. Карне и Превер идею одобрили, и фильм под рабочим названием «Канатоходцы» был запущен в производство.
Поначалу всё шло хорошо. Были созданы декорации Бульвара дю Темпль (в фильме он фигурирует под «народным» названием Бульвар Преступлений), начались работы по созданию костюмов, к которым Карне относился очень трепетно. Стали известны имена актёров: упомянутый ранее Жан-Луи Барро был назначен на роль мима Батиса Дебюро, а французская актриса Арлетти – его возлюбленной Гаранс. Художником декораций стал уже работавший с Карне Александр Траунер, а композитором – Джозеф Косма. Из-за своего «неугодного немцам» происхождения они были вынуждены работать под другими именами.
Но вскоре на картину посыпались удары судьбы. В один из первых дней съёмок пришла новость, что американцы высадились на Сицилии. Часть финансирования картины поступала из Италии – теперь об этих средствах можно было забыть. Политическая обстановка накалялась, и многие актёры стали покидать съёмочную площадку. Ещё один удар пришёлся на продюсера фильма Андре Полве: немецкое правительство наложило запрет на его деятельность. «Дети райка» были на волосок от гибели…
Помощь пришла внезапно: представитель киностудии «Патэ» связался с Марселем Карне и предложил ему закончить работу над картиной. И всё закружилось снова: были заново возведены декорации, актёры стали возвращаться назад. Шёл 1944 год – в воздухе уже витало ощущение перемен, на этот раз благоприятных.
В своей книге «Жажда жизни» Марсель Карне вспоминает, как проходили съёмки финального эпизода – одной из самых ярких сцен картины: «…для финала мне нужна была двухтысячная массовка. Я обещал продюсерам снять её за одну смену – на количестве участников я не хотел экономить. Студия уступила с трудом. День съёмки. Всё как будто в порядке… Начинаем первую репетицию. Но массовка вязнет где-то в глубине, оставляя совершенно пустынным пространство перед камерой. Вношу поправки. Репетируем снова – результат тот же. Третья репетиция снова ничего не меняет. Становится очевидным, что участников массовки требуется больше. Меня охватывает паника. Что делать? И тут в голову приходит спасительная идея. Я отдаю распоряжение принести корзины, в которых были доставлены костюмы. Эти большие плетёные корзины я прошу разбросать по декорации – они должны заставить участников массовки не сбиваться в кучки, держать нужное расстояние друг от друга, не покидать первый план, создавать иллюзию заполненности всего огромного предкамерного пространства. Невидимые на экране корзины заменили статистов, которые нам были не по карману. Я очень гордился своей находкой!»
С самого начала съёмок у Марселя Карне был план: сделать «Детей райка» первым фильмом, премьера которого прошла бы в уже свободной Франции. И он под любыми предлогами затягивал последние этапы его производства. Картина вышла в прокат в марте 1945 года – война ещё не кончилась, но Париж уже дышал воздухом свободы…
Пожалуй, «Дети райка» – это тот фильм, содержание которого невозможно описать в двух словах. В его основе – любовная история (по количеству участников её смело можно назвать «любовным пентагоном»), разворачивающаяся на фоне театрального мира и атмосферы Бульвара преступлений в Париже 1830-1840-х годов.
В центре истории – героиня по имени Гаранс, которая становится объектом любви четырёх разных людей. Первый из них – мим Батист Дебюро – влюблён в неё возвышенной и чистой любовью. Он тонет в её глазах, ставит для неё спектакли в своем театре «Фюнамбюль». Она – его муза и вдохновение. Второй претендент на сердце Гаранс – местный криминальный авторитет Пьер-Франсуа Ласенер. Его образ – смесь денди и преступника. Он совершает мелкие и крупные преступления, рассуждая о том, как наскучил ему мир. Гаранс для него – что-то вроде верного слушателя, который понимает и принимает его. Третий – актёр Фредерик Леметр, влюблённый в Гаранс ровно настолько, насколько влюблён и во всех остальных французских красавиц. И, наконец, четвёртый кандидат – граф Эдуард де Монтрей. Он покровитель, который не требует от Гаранс чувств и любви, а просто хочет, чтобы она была рядом и сопровождала его выходы в свет. Таким образом, у каждого из мужчин свои чувства и своя роль.
Стоит отдельно отметить, что многие персонажи «Детей райка» были реальными личностями. Мим Дебюро и актёр Леметр – известные фигуры Бульвара Преступлений – стали «любимчиками» Марселя Карне. Сценарист Жак Превер, наоборот, очень симпатизировал Ласенеру и его амплуа «темной интеллектуальной лошадки».
Казалось бы, эта любовная история – даже несмотря на количество участников – должна получиться весьма тривиальной. Но на экране всё оказалось намного неожиданнее и мудрее.
Если от декораций и общей атмосферы фильма слегка веет условностью и театрализацией, то сами отношения героев поражают искренностью и правдивостью. Зритель по очереди становится каждым из мужчин, которые хотят добиться Гаранс: его сжигает изнутри любовь и ревность Батиста; пугает отчуждение и недобрый блеск в глазах Ласенера; веселит лёгкость и юмор Леметра, а участь графа де Монтрея вызывает сочувствие.
И главная героиня – Гаранс. Она далека от идеалов красоты, но наделена необычайной природной силой и независимостью. Некоторые исследователи кино утверждают, что образ Гаранс – это некая аллегория на Францию, которая всё равно останется свободной и не достанется никому. Безусловно, подобная интерпретация имеет место быть: особенно принимая во внимание политическую обстановку, в которой создавался фильм.
Но даже если «Дети райка» – это просто история отношений мужчин(ы) и женщины, то Марсель Карне преподносит её в столь необычной упаковке, что это не может не восхищать. Весь фильм – это эстетический подвиг, это творческое лавирование между реальностью и театром, между театром и кино, между искусством и его восприятием аудиторией.
Но всё же самые важные персонажи фильма – это те самые дети райка, оккупировавшие галёрку и выкрикивающие что-то актёрам. Если бы у картины был слоган, то им стало бы знаменитое высказывание Уильяма Шекспира: «Весь мир – театр, а люди в нём – актёры».
Дети райка – это та публика, на глазах которой разворачиваются все перипетии фильма. Если брать шире, то это та невидимая публика, на глазах у которой изо дня в день разворачивается человеческая жизнь. Недаром первые кадры «Детей райка» – это зал театра, в котором перед зрителем поднимается занавес, как бы приглашая его окунуться в чужую жизнь…
