Адские шрамы на лице, скрывающиеся под маской; пугливая героиня оперного театра; игра на органе; костюмированный бал; и, конечно, падающая люстра. «Призрак оперы» (1925) режиссёра Руперта Джулиана – шедевр на все времена или грандиозное зрелище?
Величайшими фильмами ужасов принято считать «Кабинет доктора Калигари» (1920) и «Носферату, симфония ужаса» (1922), и с подобными утверждениями нельзя не согласиться, ведь немецкий экспрессионизм и, в частности, вампир Фридриха Мурнау повлияли на образ Фантома Лона Чейни. Но, как попытка показать зловещую громкость, стремясь удивить и напугать, немая адаптация романа Гастона Леру даже сегодня имеет неоспоримо жуткую силу. Тем не менее, история рассказана просто, даже слишком.
В подвалах парижской Оперы живет изуродованный человек в маске, одержимый молодой певицей Кристиной. Он велит управленцам Оперы дать прекрасной девушке главные роли, и когда те отказываются, он совершает страшную месть, сметая декорации и обрушивая на аудиторию громадную люстру. Возлюбленный Кристины, Рауль, не способен тягаться с агрессивным незнакомцем, который вскружил голову наивной актрисе. Вскоре её увлечение Фантомом прекращается, когда она с ужасом узнаёт о зловещих замыслах безумца подземного мира. Она снимает с него маску и, видя его страшные увечья, убегает, что разгневывает Фантома, жаждущего жестокой расправы.
Увы, в картине Руперта Джулиана нет места психологической тонкости. Персонаж Чейни – злодей чистой воды. На самом деле, именно идея Фантома очаровывает и вселяет ужас: мысль о человеке, с которым жестоко обращались, который сошёл с ума в добровольном изгнании в застенках подземелья. Его бесноватое увлечение Кристиной отражает его желание вернуть радость от реальности, которая его изуродовала. Он предлагает девушке богатство и оперную славу, и она не чувствует себя в опасности, пока не трогает его маску. Ах да, и она должна любить Фантома, или, по крайней мере, позволить ему владеть ею, несмотря на то, что описание или какие-либо подробности сексуальности героев остаются неопределёнными.
Всё это довольно смешно и нелепо, и, тем не менее, история производит несколько грозное и эксцентрическое впечатление. Герои Кристины и Рауля, роли которых исполнили Мэри Филбин и Норман Керри, по существу, функционируют, как марионетки. Рауль и вовсе остаётся пассивным персонажем до финального акта. Однако Фантом является центром всей истории, внося напряжённую изобразительность благодаря внешнему виду и живому языку тела Лона Чейни.
Другой знаменитой сценой является падение люстры, которая стала центральным моментом в мюзикле Эндрю Ллойда-Уэббера и киноверсии Джоэла Шумахера. В оригинальном фильме последствия трагедии с люстрой любопытно недооцениваются. Она падает с удивительным величием и мощью, насколько это было возможно показать в 1925 году, но результаты трудно измерить. Наверняка под люстрой лежат тела. Авторы же оставляют серьёзную дистанцию, а затем спешно продолжают повествование. Эта сцена до абсурда замалчивается и в диалогах не вспоминается вообще, будто ничего и не произошло.
Важно и другое – сцена на крыше, в которой Фантом сидит на статуе, невидимый Раулю и Кристине, а его одежда зловеще развевается. Движения Чейни во всех сценах заполнены беспечной бравадой, и всё же, когда он делает паузу, когда ревниво подслушивает, позы закономерно передают его страдания.
Является ли фильм правдивым и реалистичным? Нет. Но можно уверенно ощутить, что создатели желают поразить нас. «Призрак оперы» Руперта Джулиана – не великий фильм, если зритель обеспокоен поисками изящной художественности и глубины идеи. В данном случае «Носферату» нет равных. Однако мелодрама и романтика «Призрака» с его гротескным подземельем и театральной игрой Чейни, который превращает мрачного мученика в жуткого, но мгновениями абсурдного хищника, определённо добавляют ему торжественности. Фантом принадлежит Чейни по той же причине, по которой Франкенштейн принадлежит Борису Карлоффу, а Дракула Беле Лугоши. Такой бушующий, произвольный монстр.
С другой стороны, устои нужно ломать, но ломать с умом. Красота версии «Призрака оперы» 1962 года от британской компании Hammer заключается в харизматичности главных и второстепенных героев. Да, их тут вдоволь, но каждый online slots вносит в атмосферу картины и ненависть, и юмор, и романтику, а главное – ужас.
«Призрак оперы» Теренса Фишера опирается на жанровые законы ужастиков, создавая среду мистики, чтобы заинтересовать зрителя и успешно напугать его. Здесь Фантом в исполнении Херберта Лома содрогает окружающий мир, который кажется маленьким и хрупким, как и сам антигерой. Другими словами, перед нами солидный, продуманный психологический дуализм, который потерян в ранних экранизациях легендарной истории. Частично из-за недостатка вразумительных диалогов, а частично из-за изобилия длительных и утомительных эпизодов, не продвигающих этот сюжет.
Картина несправедливо недооценена. Жуткая? Да. Атмосферная? Да. Почитаема? Нет. Hammer отходит от порочного урода, полного гнева, как традиционно показано в других версиях, а вместо этого парадоксально даёт антигерою человеческое лицо, что позволяет ему симпатизировать. Это горбун из Нотр-Дама, но в лондонском оперном театре. Кроме того, внятная иллюстрация происхождения Фантома даёт ему ощутимую причину мстить деятелям театра. Создатели умышленно меняют прошлое персонажа вместо привычного «он всегда был там». Также здесь получают развитие несколько сюжетных линий. Авторы демонстрируют отношения между Кристиной и презренным владельцем оперы лордом д’Арси, между Кристиной и продюсером постановки «Жанна д’Арк» Гарри Хантером и, конечно, между Кристиной и Фантомом.
Итак, почему же стоит посмотреть именно версию Теренса Фишера? Есть несколько причин. Основная – предыстория сумрачного уродца иллюстрирована в деталях, что скрывает другие оплошности фильма, как, скажем, тупиковость связи между Кристиной и Гарри (Эдвард де Соуса). Зритель понимает, что перед ним не очередной однобокий Призрак. Здесь он с целью, а его судьба раскрывается таким образом, что мы должны вникать в происходящее.
Мы знаем, кто злодей, а кто добряк, но как они оказались «здесь» и «сейчас» – в этом вся суть. Здесь Теренс Фишер заслуживает похвалу. На ранней стадии повествования он подбрасывает тонкие намёки, что в Фантоме есть нечто мистическое, что по ходу фильма выявляется всё больше, однако истина остаётся на десерт в финальном, кульминационном акте. Мы осознаём, что у истории есть нечто большее, чем то, что в ней происходит, и именно это подозрение держит внимание. В этой экранизации и наличие оперных номеров доведено до минимума, что позволяет сюжету развиваться динамичнее.
В то время как «Призрак оперы» 1925 года состоит из серий последовательных, но случайных сцен, которые зритель должен выждать и посмотреть, как они связаны, «Призрак» Фишера оставляет аудиторию с робким чувством, что самобытное детективное расследование может таить хитрый поворот. В оригинальном «Призраке» нет никакой секретности – есть одержимость злодея девицей, а его история является мимолётным дополнением, обоснованием его обезображенности.
В оригинальной картине поведение Кристины слишком вздорно, ведь она со смехотворной радостью принимает чудовищную личность Фантома. У Фишера, напротив, реакция и действия героини приближены к реальности. Она с паническим недоверием воспринимает появление незнакомца в маске, что не может не вызвать сопереживания к милой особе.
Внешний облик Фантома Фишера минималистичен. Отсутствие открытого насилия, что свойственно работам Hammer, незатейливый грим и безликая маска, раскрывающая лишь один глаз персонажа… Порой нужно меньше, чтобы получить больше. А использование режиссёром острых углов съёмки снизу вверх (так называемый «голландский угол»), которые, как правило, свойственны нуару и фильмам ужасов, эффектно превращают флэшбэки жизни композитора (Фантома) в спиритический, болезненный сон.
Из-за своей сдержанности и довольно прямолинейного сюжета, общая картина фильма остаётся любопытно абстрактной. Херберт Лом мастерски сочетает в своём образе уязвимость, честолюбие и чистокровную ярость. Он проделал потрясающую работу, построив своего героя через экспрессивные жесты, пронзительный голос и единственный, но столь выразительный глаз, то кидая грозный взгляд, то пуская сияющую слезу в конце. Этот «Призрак» несомненно обладает настоящим шармом британского джентльмена.
А что безоговорочно объединяет и оригинал 1925 года, и работу Теренса Фишера, и последующие экранизации романа Гастона Леру – падающая люстра. Где-то она падает раньше, а где-то позже, но поверьте, у Фишера она падает громче и больнее.
