Меланхолия нарратива
Лео (Александр Скарсгард) живёт в Берлине недалёкого будущего. Работает барменом в преуспевающем заведении, любит синеволосую официантку и надеется, что у них получится счастливое будущее. Впрочем, о чём он действительно думает – не дано знать никому, ведь с Лео в детстве произошёл несчастный случай, в результате которого он потерял голос. Конечно, врачи могли сделать что-нибудь, однако мировоззрение родителей, ортодоксальных амишей, не позволило современной медицине взять своё. Но, видимо, Лео привык существовать и так, молчаливо созерцая шумный город вокруг, пока однажды спокойной жизни не приходит конец. Запавшая в сердце официантка вдруг бесследно исчезает, и главный герой отправляется на её поиски, всё больше погружаясь в подпольный мир, которого раньше касался лишь отчасти.
Данкан Джонс создаёт внешне практически идеальный образец киберпанковского неонуара. Молчаливый главный герой, девушка в беде, трансвестит, искусственно интегрируемый в сюжетную среду в качестве симулякра роковой красотки – и всё это на фоне тщательно воссозданного синти-попа неоновых огней футуристического Берлина. Здесь есть и тёмные ущелья захламлённых улиц, в небе над которыми снуют аэротакси и дроны-курьеры, разносящие еду на заказ, и танцующие в местных клубах робостриптизёрши, и беглые хирурги, то занимающиеся лечением миньонов преступных боссов, то пытками их потенциальных врагов. Но за внешней привлекательностью скрывается едва ли не самый большой художественный провал достаточно любопытного кинотворца. Проделав значительную работу над созданием микрокосма фильма, Джонс забыл о важности сюжетной составляющей. Придав киберпанковскому будущему больше реализма, чем давало до этого, пожалуй, любое фантастическое кино, включая «Бегущего по лезвию», он губит на корню весь потенциал проекта, демонстрируя исключительную немощь сценария.
В «Немом» хорошо рассуждать о деталях. Начиная с демонстрации совершенно бытовых мелочей (те самые дроны-доставщики или телефонный звонок прямо с дверцы умного холодильника) и заканчивая тем, как Лео идёт по хлебным крошкам, занимаясь упорным аналоговым поиском в мире развитых информационных технологий. Да, идея с героем-амишем кажется притянутой за уши, неуклюжим оправданием задуманного концепта, но в контексте минимального использования умных гаджетов для раскручивания колеса интриги выглядит неплохим вариантом. Вот только сама интрига здесь оказывается нулевой, и весь детективный элемент сводится к обычному вываливанию правды прямо на заскучавшего зрителя. Никаких резких или шокирующих поворотов – Джонс раскатывает на два часа то, что можно было уложить в сорок минут, разделяя одно действие на два. Переплетая изначально центровую историю бармена с линией двух хирургов (Пол Радд и Джастин Теру) и их неоднозначными взаимоотношениями, режиссёр всё больше времени отдаёт именно второму, наименее интересному, сюжетному направлению.
Чрезмерная размеренность действия со временем всё больше берёт своё, диалоги начинают вытекать за пределы зоны восприятия, события требуют активного развития, но не получают его. По сути, зритель оказывается сначала брошен в центр уже существующей по определённым правилам вселенной, детали которой умышленно не объясняются (например, существующее априори массовое дезертирство американских солдат), а потом оставляется наедине с печальными глазами Александра Скарсгарда и двумя циничными хирургами. К слову, последние могли бы сыграть роли интересных трикстеров, но на деле необходимы для действия лишь постольку-поскольку, насильственно вклиниваясь в поиски главного героя и служа ружьём, которое со временем обязано выстрелить, пусть и патроны давно отсырели.
Это могло бы быть прекрасно – немой обитатель шумного и говорливого города, застрявший в сиянии неона и потерявший то единственное, что служило смыслом его существования. В его мире для всего необходимо произносить слова – номер, чтобы заказать еду на дом, название книги, чтобы найти публикацию, и нужно использовать технологии там, где гораздо привычнее сесть спиной к телевизору и забыть, что в кармане лежит телефон, улика-насмешка в тщетных поисках. И только любовь, как обычно, не требует лишних слов или внедрения достижений прогресса, и поэтому она – самый уязвимый элемент человеческого счастья. Но демонстрируя естественность киберпанковского будущего, давая понять, что оно может наступить уже в любой момент, Джонс предпочитает на этом и остановиться, отводя историю как таковую куда-то назад в череде важнейших элементов для создания хорошего кино. Да, развязка так или иначе наступит и разобьёт чьё-нибудь сердце, ведь по традиции классического киберпанка герой в конце должен понести личное разочарование. Но в этот раз, похоже, оно отразится и на зрителе, потому что после двух часов этого меланхоличного нарратива хочется развести в недоумении руками и спросить: и ради этого всё затевалось?
