В 1977 году картина «Восхождение» Ларисы Шепитько получила «Золотого медведя» на Берлинском кинофестивале, став первым фильмом советского производства, отмеченным данной наградой. Фильм был высоко оценён, когда мир увидел его впервые, однако и сегодня, и завтра его будут смотреть, широко распахнув глаза, громко и взволнованно рассуждать и спорить о нём, с определённой долей страха проецировать его героев на себя и решать, кто здесь предатель и почему.
История разворачивается в 1942 году в оккупированной Беларуси. Два партизана, Борис Сотников (Борис Плотников) и Николай Рыбак (Владимир Гостюхин), отправляются за провизией в ближайшую деревню. Добравшись до первого не пустующего дома, они узнают, что деревенский староста Сыч (Сергей Яковлев), владелец дома, сотрудничает с немцами. Встреча со старостой – первое моральное испытание героев, в котором они решают, как поступить с предателем. Рыбак выводит Сыча из хаты, в которой остаются Сотников и жена старосты. Они полагают, что сейчас произойдёт убийство, но Сыч и Рыбак возвращаются с овцой.
Во время отсутствия мужа жена старосты впадает в панику и умоляет Сотникова пощадить мужа, на что тот отвечает: «Раньше надо было думать!». В Сотникове в этот момент читается и равнодушие, и отрешённость, а болезнь, из-за которой тот находится в полубредовом состоянии, делает его лицо пугающе белым. Недоумение Сотникова о помиловании предателя идёт параллельно с нежеланием Рыбака убивать старика: здесь позиции партизан впервые сталкиваются.
Дальше – перестрелка с полицаями на обратном пути к отряду, в результате которой Сотников получает ранение в ногу. Протащив товарища на безопасное расстояние, Рыбак предлагает найти хату, чтобы погреться и оставить Сотникова, пока к нему не вернутся силы. Так они попадают к многодетной матери Демчихе (Людмила Полякова). Полицаи, неожиданно появившиеся на горизонте, приходят к Демчихе и находят спрятавшихся на чердаке Рыбака и Сотникова, которых выдал вырвавшийся из груди Сотникова кашель. С этого момента герои обречены. Начиная со второй трети фильма меняются условия и действующие лица начинают борьбу за право существования или возможность умереть, не изменив своим принципам.
В начале фильма Рыбак кажется открытым человеком и надёжным другом. Он по душам беседует с Сотниковым, благодарит его за то, что тот остался с ним, тащит на себе раненного друга. Однако уже к концу картины он превращается лишь в подобие того, кем был. В ночь перед восхождением на гору Рыбак спорит с Сотниковым, убеждает его сказать врагам то, что они требуют, чтобы выбраться оттуда и дальше «бить их, гадов». Им руководит желание выжить, о чем он неоднократно упоминает, на что получает лаконичное «Тогда живи, без совести можно».
Очевидно, Рыбак хочет получить от Сотникова одобрение своим поступкам, он знает, что поступает не по-солдатски, но он не столь фанатичен в вопросах совести и стойкости духа, как Сотников. Тут актуализируется самый главный вопрос о персонаже: а можно ли его судить за его решения? Во время допроса у следователя Рыбак выдал всё, что знал, кроме фамилии Сотникова, а на предложение примкнуть к полицаям оскорбился. Это всё ещё характеризует его как надёжного человека, и тем не менее, оказавшись на грани, он идёт на унизительные условия и даже сам вешает Сотникова, делая это чуть ли не в состоянии аффекта.
Никто не может предугадать своих действий в неожиданных обстоятельствах, тем более в военное время. Рыбак – наглядный тому пример. «Иуда» – проговорённое ему вслед старухой после казни, уничтожает его и приводит к осознанию содеянного. Но поздно. Рыбак так хотел отдалить от себя смерть, что своими же руками приблизил её для Сотникова. Сожаление, а не ненависть – вот чувство, которое возникает к человеку, выбравшему жизнь без совести. Попытка обезумевшего мужчины покончить собой проваливается – на этот раз даже смерть его не хочет принять. В финале под нарастающие звуки смеха и песен немецких солдат на фоне непостижимой удалённости свободы, пика достигает трагедия человеческой ошибки, которую уже не исправить.
Образ Бориса Сотникова часто сопоставляют с Иисусом Христом. Бытует мнение, что, выбирая актёра на роль, Лариса Шепитько ставила условие найти такой типаж, который соответствует сложившемуся представлению о внешности Спасителя. Если визуальные цитаты работают так, как и было задумано создателями, то сравнение религиозных сюжетов не оправдывается должным образом. Если вернуться к причине задержания героев, косвенным виновником окажется именно Сотников. Он согласился составить компанию Рыбаку в начале, хотя уже тогда сильно хворал. Помощник из него вышел никакой. Именно из-за его кашля жизни лишаются мать троих детей и староста. По его вине умирают люди, поэтому в его поступках нет подвига во спасение ближних, но есть подвиг духа и ответственность перед самим собой.
На протяжении фильма Сотников несколько раз готовится к объятиям смерти и, по его словам, не боится её, поэтому и выглядит как живой мертвец. Он несколько раз застывает, обращая взор к небу и будто сливается с природой и белым снегом. Его глаза всё время ищут вход в вечность и находят его в мальчике с блестящими от слёз зеркалами души. Это последнее, что увидит Сотников. Можно предположить, что произошла передача воли, духовности и отваги мальчику, но всё это слишком поэтично. Важно лишь то, что храбрый мальчишка не отвел взгляда от солдата до последнего его вздоха. Так Сотников получил очень ценную поддержку перед тем, как смерть ему принёс человек, когда-то спасший его.
Если Сотников – святой, то грешник – следователь Портнов. Оба они внешне похожи, но выбрали разные пути. Портнов видит себя в Сотникове и часто из-за этого уходит в раздумья. Их диалог похож на сомнения, которые подавляются доводами в одной и той же личности. Портнову стыдно, он, возможно, раньше и был, как Сотников, но сейчас выгораживает себя тем, что все мы конечны, что жизнь дороже всего на свете. Слова Сотникова о том, что у него есть отец, мать и родина – самое страстное его заявление, призванное пристыдить всех, кто изменил себе и всему, что делало их сынами и солдатами. Он не признаёт жалкого стремления приумножить дни, даже если они потом будут в тягость.
Таким образом картина, в основе которой лежит литературный источник – повесть Василя Быкова «Сотников» – вместо военной драмы о партизанах, неожиданно оказывается философской притчей с религиозными аллюзиями. Особенно ярки библейские параллели в последних сценах, где герои идут на смерть и совершают восхождение на гору – свою Голгофу. Однако говорить об однозначности перемещения христианских сюжетов во времена Великой Отечественной войны не приходится.
Во многом – из-за смещения мотивов, которые руководят героями из самопожертвования и раскаяния в сторону самосохранения и желания выжить во что бы то ни стало. Чёрно-белое «Восхождение», в котором фигурируют всего три цвета – белый, чёрный и серый – намекает на свет и тьму, жизнь и смерть, предательство и героизм, отвагу и трусость и прочие пары антонимов, кроме одной – правильно и неправильно. Эти две категории и составляют серый цвет – цвет нравственной изменчивости и человеческой сущности.
