Метафора из метафор

История любви пары, эпизоды которой (любви) перемешаны во времени и пространстве. Порой в кадре появляются и другие персонажи, в том числе и автор «Франкенштейна» Мэри Шелли. Камера так следует за героями, как будто повествование ведётся от лица собаки, но это не всегда очевидно. Все персонажи говорят цитатами, каждая из которых заслуживает отдельного философского исследования. Собранные же вместе, они выглядят, как произнесённая с трибуны бородатым профессором философии речь о жизни и смерти, любви и смерти, времени и смерти, сексе и… так далее.

Почему «Прощай, речь»? Потому что главные герои, хоть и говорят без устали друг с другом, но не слышат. Их молчаливый пёс гораздо больше понимает хозяев, чем они сами себя и друг друга. Они хотят высказаться, режиссёр хочет высказаться, но готовы ли мы понять это? Насколько хорошо развит наш интеллектуальный слух? В таком ракурсе название фильма кажется некоторой издевкой над зрителем: мы, как и герои картины, слышим слова, но не до конца понимаем их – то ли не хотим, то ли образования не хватает, как и у главной героини – девушки-студентки, которой сложно понять своего старшего друга-философа.

Конечно, к Годару нельзя подходить без докторской степени, но в своих ранних работах он как-то жалел зрителя: объяснял, показывал доступные для понимания символы. Он и тогда говорил на своём собственном языке, но этот язык был стройным и красивым, его можно было выучить и понять. Сейчас же мастер как будто страдает дислексией, меняет местами части своих же слов и предложений, запутывает зрителя. Проверяет? И что? Да, критики вас поняли и оценили и даже наградили, но у них работа такая. Выходит, это кино – для критиков? Но, наверное, в этом его пафос.

Когда говорят об авторском кино, имеют в виду, что оно не для всех. А что значит это «не для всех»? Что это за круг избранных? Ценители прекрасного или интеллектуалы? Кино Годара выматывает поисками смыслов и чтением между строк. Оно, безусловно, красиво (особенно в 3D), но настолько глубокомысленно, что для многих становится просто набором кадров и слов. Есть фильмы многоуровневые: когда есть слой «для всех» и слой «не для всех». Всё остальное – крайности, либо дешёвый ширпотрёб, либо интеллектуальный снобизм. Годар всегда был снобом, и это его украшало, но с возрастом он становится просто интеллектуальным брюзгой.

Здесь можно сколько угодно ковыряться в поисках важных смыслов и новых горизонтов – это работа благодарная – здесь этого навалом. Но только встаёт вопрос: зачем так перегружать? Может быть, 83-летний режиссёр хотел успеть высказаться…

Вердикт: «Никаких почему», – прокричал немецкий офицер еврейскому мальчику в газовой камере.

8	10	4