Сошествие в ад

Начало 1990-х, распад Советского Союза. Следователь по особо важным делам Исса Давыдов празднует повышение по службе – когда-то он поймал жестокого маньяка по кличке Шахматист, и он же сумел пресечь деятельность другого душегуба, убивавшего женщин с 1978 по 1988 годы.

Однако веселье прерывается звонком, сообщающим страшную новость: найдена новая жертва уже пойманного маньяка. Выходит, что и лавры моментально обесценились, и сыскная служба посадила за решетку невиновного? Чтобы ответить на этот вопрос, Давыдову придётся не только отправиться в прошлое, но и взяться за это дело заново. Однако какой будет его цель на сей раз – поймать наконец настоящего преступника или просто свести концы с концами ради желания поставить долгожданную точку?

Всякий раз, глядя на попытки отечественных кинематографистов сделать свой «маньячный триллер», невольно усмехаешься, поскольку почти каждое подобное детище выглядит вялым подражанием западным хитам, тем более что тема чокнутых убийц, казалось бы, давно себя исчерпала даже «у них».

Тем неожиданнее увидеть картину «Казнь», эффектный режиссёрский дебют клипмейкера Ладо Кватании. Фильм уже не вызывает ассоциации с триллерами «Молчанием ягнят» или «Семь» и больше ориентируется на брутальные корейские жанровые хиты вроде «Преследователя», «Воспоминаний об убийстве» или «Я видел дьявола». И, что самое главное, выдерживает с ними достойное сравнение.

Кто-то может обвинить режиссёра в излишней самонадеянности, стилистической претенциозности и косячности в изображении реалий, однако все эти пункты – продуманный ход. Повествование, выстроенное нелинейно, из прихотливо прыгающих флэшбэков, кажется поначалу сложным и путаным, однако оно требует внимательности и умения обнаружить неочевидную поначалу логику. Зритель будет складывать сценарные пазлы, находить обильно разбросанные пасхалки для киноманов и даже попадаться на ложные умозаключения вплоть до неожиданного финала.

Кватания не особо привносит в кадр политику – советский антураж для него скорее элемент художественной стилистики. Но в сюжете совершенно чётко сквозит параллель между выдыхающейся, бьющейся в агонии Системой и порочностью общества, порождаемой болезненными пароксизмами.

Это отлично видно в беспомощности следственных органов, для которых закрыть дело важнее, чем поймать настоящего преступника, эфемерности закона и правосудия, крахе института семьи и личности, появлении на свет жестоких убийц-девиантов. И поймать последних невероятно сложно, поскольку под блеклое описание преступника подходит добрая половина мужского населения страны за 40.

При этом фильм не задействует конкретных маниакальных личностей, а привносит их отдельные черты в общие собирательные образы. Благодаря этому в Шахматисте и тихом очкарике Мироне легко разглядеть повадки печально известных монстров вроде Андрея Чикатило и Анатолия Сливко.

Само наследие наиболее ярких представителей кровавого корейского кинематографа заметно не только в общей брутальности. Его можно найти и в превосходном видеоряде, и в детально продуманных декорациях, призванных не столько отображать правдоподобие советских реалий, сколько выступать эффектной диорамой для самого повествования.

Находится здесь место и любимому корейцами гротеску, эмоциональной гиперэкспрессии (не выходящей, впрочем, за рамки положенного) и, конечно же, полной бескомпромиссности по отношению к зрителю.

Актеры также не подкачали. Очень хороши как ведущие исполнители, Нико Тавадзе и Даниил Спиваковский, создавший феерически сочный образ психопата, так и второплановые, включая Аглаю Тарасову, Юлию Снигирь и Евгения Ткачука (внимательный зритель разглядит также Манижу, Хаски и Илью Найшуллера).

Как результат – на «Казнь» обратили внимание западные критики, а само кино было удостоено специального упоминания жюри за первый игровой фильм на МКФ в Ситжесе.