Человеческий улей
Начало тридцатых – не лучшее время для «фабрики грёз». Наступление эпохи говорящего кино и Великая депрессия надолго «усыпили» американскую киноиндустрию. С деньгами было туго, а европейский зритель требовал фильмов на своих языках. Только с началом Второй мировой, когда Европе стало не до съёмок, Голливуд снова поднял голову. Но в тридцать втором, когда снимали «Гранд Отель», до этого было ещё долго.
Фильм основан на романе австрийской писательницы Вики Баум «Люди в отеле». Чтобы заранее обеспечить себе место под солнцем и понравится зрителю по обе стороны Атлантики, режиссёр Эдмунд Гулдинг собирает целое созвездие кассовых актёров и, в первую очередь, берёт на роль русской балерины Грузинской Грету Гарбо. Грузинская ведёт себя так же, как и Гарбо, уставшая от славы и поклонников. Под условным лозунгом «оставьте меня все, я буду страдать в одиночестве» проходит для неё первая половина фильма. Вторую же оживляет нежданно нагрянувшая короткая любовь к барону Гайгерну (Джон Бэрримор, дед Дрю Бэрримор) вору-аристократу, который по заданию «спецслужб» должен был украсть у балерины жемчужное ожерелье, но не смог – влюбился.
Это центральная линия, ну, или так предполагалось. На деле акценты немного сместились. Во-первых, из-за того, что Гарбо считала даже короткое появление себя на экране подарком зрителю – на съёмку дополнительных сцен её пришлось уговаривать. Кроме того, она не хотела быть в одном кадре с другой звездой фильма – Джоан Кроуфорд. Во-вторых, одеяло на себя перетянул и Лайонел Бэрримор (да-да, все они родственники), блистательно сыгравший смертельно больного клерка Отто Крингеляйна, который приехал в шикарный отель, чтобы пожить нормально хоть перед смертью. Он неожиданно встретил здесь бывшего работодателя – промышленника Прайсинга, – который, в свою очередь, тщетно пытался заключить важную сделку. Судьбы героев переплетаются, даря им новые ощущения, новую жизнь, любовь или отнимая всё.
Отель – временный приют для путешествующих, отдыхающих, работающих, никак не связанных между собой людей, которые сталкиваются в холле, коридорах, лифте и расходятся. Также и герои фильма – столкнулись, перебросились парой фраз и разошлись, но их жизнь уже изменилась, её изменила именно эта, казалось, мимолётная встреча на лестнице отеля. В масштабах огромного здания с сотнями номеров жизнь пары постояльцев – это ничто. Поэтому фильм начинается и заканчивается фразой одного из героев, доктора Оттерншлага: «Гранд Отель… всегда одно и то же… люди приезжают, уезжают и никогда ничего не происходит». Судьба одного человека в масштабах галактики также ничего не значит, поэтому и жизнь, и любовь, и смерть здесь не считаются событием.
Тогда встаёт вопрос: есть ли вообще смысл в этом движении внутри улья, для чего оно? А оно самоценно, как и человеческая жизнь, которая и есть часть этого движения. Смысл в том, чтобы быть, и почему бы не научиться наслаждаться жизнью, днём сегодняшним, как это сделал умирающий доктор. Он обрёл своё счастье – едет в Париж с красивой женщиной. Грузинская тоже покидает отель, не зная о трагедии, случившейся с её возлюбленным, которого жизнь оставила в прошлом. Как для отеля смена постояльцев, так для мироздания – рождение и смерть: барон умер, а у портье родился сын.
Разговорное кино начиналось как киноадаптация спектаклей – с характерным театральным переигрыванием, статичностью кадров и действующих лиц, поактовой сменой декораций. «Гранд Отель» интересен тем, что, будучи близким к театральной постановке, всё же ею не является. Здесь больше «площадок», при этом сменяющихся внутри одного акта, больше действующих лиц – массовка, создающая эффект улья. Отчасти именно эти приёмы дали истории с четырьмя изначально параллельными сюжетными линиями соединиться в одну и при этом остаться стройной и выдержанной.
Только кино можно безболезненно украсить кадрами с работой телеграфисток, олицетворяющих всю ту же суету пчелиного улья, карточной игрой с непонятно откуда взявшимися персонажами и так же незаметно испарившимися. А ведь есть ещё и крупные, общие планы, свет… Атмосферу фильма в стиле ар-деко создал художник Седрик Гиббонс, автор статуэтки «Оскара». Стиль дорогой и солидной красивости для среднего класса отражается во всех зеркалах Гранд Отеля. Это поклонение красивым вещам, моде, лёгкой жизни. Зачем копить? Надо тратить – деньги, любовь, дружбу, жизнь.
Фильм получил один из первых «Оскаров», обойдя «Шанхайский экспресс» фон Штернберга с Марлен Дитрих. Трудно сказать, чем руководствовалась совсем ещё молодая Киноакадемия, но для современного зрителя «Гранд Отель» – это классика американского кино тридцатых годов, призванного исключительно развлекать. Это было время, когда эксперименты были забыты или оставлены на потом, а открытия, если и делались, то только в идейном плане. Поэтому ценность «Гранд Отеля» в его типичности, и в то же время – талантливом исполнении.
