Рита Кемпли из «Вашингтон Пост» назовёт этот фильм «воплем сердца». Кевин Лафорест из «Монреаль Филм Джорнал» скажет, что картина стала для него «одной из мощнейших среди увиденных». В Time-Out напишут, что режиссёр «сумел превратить кино, которое могло увязнуть в подростковой тоске, в нечто более сильное». Это всё о культовом фильме «Прибавьте громкость». На днях ему стукнуло двадцать пять. Он стал взрослее многих своих героев.
По территории Высшей школы Харберт Хамфри бредёт парень в дедушкиных очках, простенькой рубашке и однотонной футболке с нагрудным кармашком. Он ни с кем не здоровается, никому не улыбается, постоянно оглядывается по сторонам и старается побыстрее покинуть это место. Его зовут Марк Хантер, хотя навряд ли это имя скажет хоть кому-нибудь хоть что-нибудь. Перейдя несколько дорог, он уберёт старомодные очки в чехол, вместо них наденет огромные солнцезащитные. Уверенным шагом зайдёт в ближайший почтамт, откроет абонентский ящик F1, достанет охапку писем на имя Крутого Гарри и двинет прямиком к себе домой.
Для канадца Аллана Мойла картина «Прибавьте громкость» стала лишь третьей режиссёрской работой. Начинал он ещё в семьдесят седьмом с фильмом «Резиновая пушка». Как и у всякого дебютанта, денег в распоряжении у Мойла было столько, что без слёз не взглянешь. Аллан тащил на себе чуть ли не полкартины: и в написании сценария поучаствовать успел, и одну из главных ролей сыграл, да и на кресле режиссёрском, не забывайте, была нашивка с его именем. Большого внимания фильму не досталось, но, как бы там ни было, тремя годами позже Мойл уже работал над новым проектом под названием «Таймс-Сквер».
То было кино о двух девушках-подростках, бунтующих против мира взрослых. Для Аллана съёмки стали настоящим противостоянием с продюсером Робертом Стигвудом, норовившим заменить некоторые разговорные сцены фильма музыкальными – для большей коммерческой отдачи. Компромисса тогда не нашли: Стигвуд уволил режиссёра ещё до окончания работы над фильмом, сам «Таймс-Сквер» заработал в прокате чуть меньше полутора миллионов долларов, а Мойл пропал с радаров киноиндустрии. Надолго. Плакаты его следующей картины, «Прибавьте громкость», работники американских кинотеатров развешивали в своих заведениях аж десять лет спустя.
Творческий беспорядок оставим клеркам. Гениям нужен хаос! В комнате Марка обстановка к нему близка. В стеклянной ёмкости – питомец, то ли ящерица, то ли небольшая игуана. Красный диван, за ним – кучи разного барахла. На диване – неаккуратно кинутая сумка, кое-какие книжки. Рядом – небольшой холодильник, картонная коробка, неподалёку – деревянная полка с литературой. Несколько сеток с винилом. Стул на колёсиках. Гитара.
Почти в центре помещения – стол. Перед ним – стойка с микрофоном. На столе развалился огромный аудиомагнитофон с бобинами, проигрыватель виниловых пластинок и прочее звуковое оборудование. Здесь же – пепельница с кучей окурков. Банка диетической «Пепси». Куча писем. Красный значок «Быть странным недостаточно». Высокие стопки кассет с записями Pixies, Soundgarden, Primal Scream, Beastie Boys – всех тех, чьё влияние на окружающий мир оценят лишь со временем.
Это и вправду не совсем комната. Скорее, студия. Каждый день, ровно в десять вечера, через передатчик, подаренный родителями для связи с друзьями в Нью-Йорке, отсюда, не совсем легально, вещает Крутой Гарри. Его в Высшей школе Харберт Хамфри со временем стал слушать каждый: от прилежной ученицы до разной степени отвязности фриков. А затем и учителей! Его стали боготворить. В него верили. Его ждали. Каждый день. Ровно в десять часов.
«Прибавьте громкость» стал одним из ряда сильных, искренних подростковых манифестов середины-конца восьмидесятых в североамериканском кино. Наполненный наглостью, отвязностью, свободой, юношеским максимализмом, которые не каждый из нас нынче может себе позволить, он обращается к типичным проблемам молодых людей того времени. Да, наверное, и не только того.
Картина играет на контрасте взрослого и подросткового миров, где первый – до тошноты скучный и никчёмный, лицемерный и связанный морем правил и установок. Второй же традиционно яркий, живой, сочный. Здесь не стесняясь говорят о том, что всё летит в тартарары, обсуждают гомосексуализм и суицид, пишут пошлости и делают глупости, отрицают старые идеалы и пробуют жизнь на вкус. «Какое вам дело – вот мой девиз», – заявляет во время одного из эфиров пиратствующий диджей, и в ту секунду не согласиться с ним просто невозможно.
Фильм почти целиком завязан на одном человеке. Именно Марк-Гарри объединит всех, скажет то, о чём все молчали, именно из-за него жизнь в школе Харберт Хамфри отныне не будет такой, как прежде. Мойл не писал роль под определённого актёра, но требования к будущему протагонисту были о-го-го. Он должен был быть одновременно «неописуемо милым и в то же время нести в себе что-то демоническое». Объединять черты Холдена Колфилда и Ленни Брюса – злого, наглого комика, своими остросоциальными монологами раз и навсегда изменившего американскую стендап-культуру. Знакомство Мойла с Кристианом Слейтером, которому тогда было в районе двадцати, сделало дальнейшие поиски бессмысленными. В молодом актёре было буквально всё.
На первый взгляд, подростковый бунт кажется бессмысленным и беспощадным выплеском гормонов, на который не стоит обращать внимания. Но «Прибавьте громкость» не был бы гимном юношескому сознанию и мироощущению без своего социального подтекста, произрастающего из обычной наглости и чувства внутренней свободы. Режиссёр позволяет главному герою сыграть ключевую роль во вскрытии нарывов огромной бюрократической машины, тем самым давая понять: они не выдумывают, всё сложнее, чем кажется. Вы их недооценили.
Фильм ведь, по сути, именно об этом. О том, что (якобы) мастурбирующий в нелегальном эфире подросток-диджей может добиться того, чего никогда не добьются белые рубашки с галстуками. О том, что не нужно быть кем-то ещё, чтобы менять окружающую действительность, кроме как личностью. О том, что молчать – не выход, независимо от того, о чём. Кто сказал, что кучка подростков – серая масса, а не сила, с которой нужно считаться? Нужен лишь тот, кто откроет эту силу…
На часах 9:59, на проигрывателе пластинка с «Everybody Knows» Леонарда Коэна, у микрофона тот самый Крутой Гарри. Он будет ставить вам Jesus and Mary Chain и Ice-T, влезая в эфир прямо посреди песен, чтобы высказать очередную мысль, только что посетившую его голову. Он будет звонить школьным чиновникам и открыто хамить в попытке докопаться до правды. Он будет требовать, чтобы вы обрели голос и высказывались. Он будет орать в микрофон, говорить о ненависти к учителям, поносить шестидесятые и с фантастической легкостью выносить суждения о своей жизни. Вашей жизни. О жизни вообще. Он будет одержим вами, а вы – им. Он будет вашим другом, учителем и Богом. Вы растворитесь в нём. Ради всего святого, прибавьте же, наконец, громкость. Врубите на полную катушку!
Это должен услышать каждый.
