Если основы фэнтези как киножанра Фриц Ланг заложил в своём пятичасовом эпосе «Нибелунги», а основы фантастики в «Метрополисе», то немой «Доктор Мабузе, игрок» приближается к кинореализму. В своём детективе о системе и свободе, рисках и потерях один из важнейших режиссёров в истории кино даёт интересные и неожиданные замечания.
Чёрно-белая криминальная драма «Доктор Мабузе, игрок», празднующая свое 95-летие, показывает грязную послевоенную Германию: царят беспредел, нищета, алчность, политическая и классовая борьба. Повествование извилистое, но в центре событий возвышается таинственная фигура – доктор Мабузе – злой гений, азартный карточный игрок и мастер перевоплощений. Эдакий Фантомас. Фриц Ланг заимствует французского персонажа, который для многих в детстве казался весьма пугающим, и показывает его сатанинского собрата на фоне послевоенной политэкономической разрухи. Мабузе обретает большую значимость, чем персонаж из развлекательно-приключенческих историй pulp-журналов.
«Доктор Мабузе, игрок» – портрет своей эпохи. Фильм, который рассказывает об опасном картёжнике, берёт начало у произведения Норберта Жака. В звуковую эру лента получила аж два сиквела: «Завещание доктора Мабузе» и «Тысяча глаз доктора Мабузе». Четырёхчасовой фильм Фрица Ланга, разделённый на две полнометражные части («Великий игрок: облик эпохи» и «Инферно. Игра современных людей»), также разбит на множество отдельных историй, которые вертятся вокруг Мабузе (Рудольф Кляйн-Рогге) и государственного прокурора Фон Венка (Бернхард Гетцке) – единственного, кто способен хоть как-то противостоять давлению злого гения. В первой части Ланг показывает социально-экономический беспорядок. 20-минутный пролог фильма на фондовом рынке имеет мало общего с дальнейшими событиями, но его суть – в иллюстрации Мабузе как ключевого участника государственного хаоса и социальной истерии, бунтов и убийств. В начале Ланг также намекает на то, что деньги – бумага, расходный материал, власть – всё, а банковские дельцы – жулики.
Фильм Фрица Ланга очевидно идеологический, потому что представляет расслоение общества, классовое упадничество и несправедливость. Рассказ открывается в бешеном темпе с налёта на поезд и ведёт к мошенничеству на бирже. Затем внимание углубляется в деятельность доктора Мабузе и молодого промышленника, ввязываемого в долги. После Мабузе овладевает вниманием аристократки, похищает её и доводит её мужа до самоубийства. Снова и снова провокатор Мабузе умудряется перехитрить окружающих, пока, наконец, его не загоняют в угол. В финале Мабузе то ли сходит с ума, то ли притворяется сумасшедшим.
Режиссёр демонстрирует анархию и растерянную буржуазию, которая владеет большими деньжищами, но не имеет представления об их смысле. Существует классовая неопределённость, нация расколота, немцы разбиты Первой мировой и последующими тревогами. Образуется вакуум, который и заполняет загадочный доктор Мабузе. Социально-политическую пустоту Мабузе лихо и цинично использует в корыстных целях. Трагедии на его пути – лишь издержки. Прокурор Фон Венк существует в изоляции нового государственного порядка. Противостояние Мабузе и Фон Венка становится ядром сюжета.
В отличие от других персонажей, Венк представляется той силой, которая ещё имеет дерзость сопротивляться всеобщему упадку. Венк тяготеет к порядку, а Мабузе орудует словно революционер или тиран. Это личность свободолюбивая, убеждённая в собственной безнаказанности, азартно играющая с судьбами людей. Впрочем, играет-то он ради игры. Мабузе издевается над несостоявшейся нацией.
В чём же смысл провокаций и саботажей? В своем труде «От Калигари до Гитлера» теоретик Зигфрид Кракауэр утверждает, что немецкие киноделы охотно показывали злых, харизматичных мужчин, использующих гипноз или другие хитрые и гнусные средства для навязывания народу собственной воли. Закономерно, что в «Завещании доктора Мабузе» герой маниакально исписывает страницу за страницей, что читается как аллюзия на создание книги «Майн Кампф». Безумец в своих писаниях твердит о том, что истинный смысл преступлений – установление неограниченной власти. Возможно, действия Мабузе приведут к единодушию немецкого народа под знаменами Третьего Рейха? Мабузе – Гитлер? Более того, Кракауэр уверен, что, несмотря на дьявольский характер преступлений, немецкий кинематограф отражал бессознательное желание общества обманывать и обманываться. Своеобразная игра в поддавки. Ланг демонстрирует панораму декаденса Веймарской Германии – слабого полугосударства, которое легко становится жертвой ушлого афериста, способного заболтать людей и подавить их свободу. Мабузе – образ власти и ужаса, отражающий тоску немцев по режиму, порядку, жёсткой силе внутри страны и влиянию в большой политике.
Немецкий кинематограф 1920-х насыщен жутью и мраком сюжетным, визуальным и психологическим в сравнении с американским кино и его радужными персонажами Чарльза Чаплина и Бастера Китона. «Доктор Мабузе, игрок» не обходится и без классического ланговского монтажа – одна сцена задаёт вопрос, а следующая на него отвечает. Персонажи говорят о человеке, который стоит за преступлениями, а после нам показывают самого преступника – Мабузе. При этом из-за изменчивой внешности доктора Мабузе получается занятный парадокс. Кто совершает преступления? Доктор Мабузе. Кто такой доктор Мабузе? Человек, который совершает преступления. Замкнутый круг. Никто точно не знает истинного лица злоумышленника. Казалось бы, полиция охотится за человеком, однако она борется не с человеком, а с абстракцией.
Следует сказать, что в фильме персонажи показаны в качестве собирательных образов, без внимания на глубину или развитие характеров. Герои – части целого. Наиболее чётко это прослеживается в начале, где доктор Мабузе тасует фотокарточки с портретами различных людей – обликами для перевоплощения. Слово «игрок» в названии относится и к Мабузе как к любителю азартных игр, так и к Мабузе как к великому манипулятору, а также к актёру Рудольфу Кляйн-Рогге, демонстрирующего мастерское притворство. Мабузе – сплошная метаморфоза, это маска, как Бэтмен, и зрителю не позволено увидеть внутренние настроения героя.
Персонаж появляется сразу в нескольких образах: видный биржевой агент, еврейский разносчик, бородатый рантье, капиталист с моноклем, иллюзионист и психиатр. Мабузе постоянно маскируется, и только горстка сообщников знает его истинное лицо. Хотя и это не точно. Цель вечно скрывающегося злодея – провоцирование социального бардака. Мабузе – рука кукловода, скрытая от постороннего взора. Его существование возможно только при безвластии. К этой теме Фриц Ланг возвращается и в одной из своих главных лент – нуаре «М». Подобно маньяку из «М», доктор Мабузе вселяет страх изворотливостью и коварством. Он – экстравагантный нонконформист, одиночка без лица, который вторгается в политический класс и ухитряется оставаться вне подозрения.
Ланговская картина во многом кажется прообразом гангстерского кино и кино о сверхъестественном. Классические немецкие фильмы, как «Носферату» и «Кабинет доктора Калигари», также чисто жанровые, но они – эскапизм с мыслью и фантазией. Однако «Доктор Мабузе, игрок» сравнительно реалистичен, учитывая, что он имеет дело с контролем сознания. Это тонкий, едва различимый пример немецкого экспрессионизма. Как говорит Мабузе: «Экспрессионизм – это игра понарошку» (или «способ убить время»). История подана без пантомимы и карикатурности, а общие планы богатой мизансцены чередуются детальными крупными планами, контрастным освещением и стилизованной, слегка сюрреалистичной средой злачных заведений.
Стоит обратить внимание на каноническое изображение – после успешной кражи Мабузе, подобно Богу, гордо возвеличивается над хаосом на фондовом рынке. Он притворяется, играет и рискует. То ли злодей стоит за социальными переменами, то ли им противостоит. Мабузе – диктатор, сеющий безумие. Один из самых запоминающихся фрагментов фильма: голова Мабузе на чёрном фоне приближается к нам всё ближе и ближе, ставя нас на место его жертвы.
Спекуляции на фондовом рынке – не единственная форма развлечения многоликого злодея. Фриц Ланг показывает игорные притоны и мюзик-холлы. В варьете молодой наследник богатого промышленника Эдгар Халл (Пауль Рихтер) попадает под власть Мабузе – магический взгляд шулера вызывает у Халла головные боли и головокружение. Затем злодей играет с ним в карты, где Халл теряет немалые деньги, и только после исчезновения Мабузе бестолковый Халл понимает, что его обманули.
Суровый персонаж представляется вездесущей угрозой, которая расползается, подобно чуме. Ланг изображает общество тирании – общество, в котором один человек боится всех, потому что каждый может быть рукой безжалостного режима. Человек начинает бояться даже своей тени. Здесь сподвижники Мабузе могут быть в образе охранников, а убийства могут казаться самоубийствами. Ланг умудряется показать бренный мир, где всегда нужно оставаться бдительным. Силы, обитающие в тени, вроде Мабузе, не дремлют.
К главному герою не испытываешь ни сочувствия, ни восхищения. «Нет любви, есть лишь страсть. Нет счастья – есть лишь воля к власти», – по-ницшеански молвит Мабузе в финале первого фильма, а уже во второй, более живой части он под видом великого фокусника Вельтмана полностью овладевает массами. Публика на его выступлении безвольно и очарованно захлёбывается овациями. Мабузе – человек-оркестр и дирижёр, а фильм – сложное, многоактовое произведение. Персонаж находится вне политического и общественного порядка. Принимая тот или иной облик, злой гений использует тягу людей к наживе против них же. Однако, как и в «М», Ланг говорит о том, что власть и жадность губит, а час расплаты и справедливости обязательно наступит – мысль, которую не услышала Германия 30-х и которая должна быть услышана сегодня. Доктор Мабузе вовсе не человек, а бессмертный дух зла и предупреждения. Кино, как писал Кракауэр, «стремится превратить взбудораженного свидетеля в сознательного наблюдателя».
Казалось бы, «Доктору Мабузе, игроку» почти век, а фраза: «Это современный каннибализм!» по праву звучит насущно и остро. Редкая, малоизвестная классика об алчности общества. Четыре часа немоты, – казалось бы, непосильный груз для современного зрителя. Однако актёры в слегка заторможенном повествовании играют настолько сдержанно, насколько позволяют рамки немого кино. Персонажи загипнотизированные, потерянные в пространстве, будто сумасшедшие во сне, как в шедевре Роберта Вине, но без мира смещённых пропорций. Кино 20-х – олицетворение разрушенного государства, которое не способно себя определить. Да, чёрно-белая картина, скорее, притупляет внимание, а в оптических эффектах нет ничего новомодного, хотя автомобильная погоня выглядит живенько на фоне доминирующих статичных сцен. Вторая часть выглядит мобильнее. Фрицу Лангу удаётся создать атмосферу и настроение, ведь фильм-то о перестройке ценностей. Зрителю с экрана заявляют, что основной закон жизни: «Всё, что приносит удовольствие, – позволено!» Поменялось ли что-то с тех пор? Кино отражает время в движении, покидая экран и выходя к нам, зрителям.
