Япония, начало 1930-х. Школьница Судзу Урано живёт в маленьком прибрежном городке недалеко от Хиросимы. Девочка родилась в бедной семье, как и многие другие дети, и потому её единственная радость – возможность рисовать, тем более что Судзу явно наделена талантом художника. Тихая, скромная и покорная, она ни разу не сопротивлялась своей судьбе и даже, достигнув 18 лет, легко приняла предложение руки и сердца от молодого военного, которого толком не знала.
После свадьбы девушка переезжает в дом его родителей, что расположен в портовом городе Куре, и потихоньку начинает приспосабливаться к новой жизни. Но на дворе 1944 год и опаляющие языки военного пламени долетают даже до этого тихого живописного края, что расположен где-то в уголке мира.
Когда слышишь в одной фразе сочетание слов «война» и «аниме», на ум сразу приходят две картины – душераздирающая «Могила светлячков» Исао Такахаты и пугающе-реалистичный «Босоногий Гэн» Мори Масаки. Но есть среди работ японских аниматоров одна, которая, возможно, не столь хорошо известна широкому зрителю, как вышеперечисленные, но совершенно точно заслуживает особого внимания. Это нежная и трогательная экранизация манги Фумиё Коно «В этом уголке мира», завоевавшая множество призов, включая национальные премии Майнити и «Голубая лента», четыре премии журнала «Кинема Дзюнпо» и три премии Японской Киноакадемии, а также удостоенная приза жюри на МКФ в Анси.
Так в чём же секрет столь сильного воздействия языка анимации на сердца и души аудитории, когда она вдруг начинает разговаривать на сложные, страшные и болезненные темы?
Одно из важнейших достоинств фильма Катабути Сунао – не смакование военных ужасов, а превосходно выписанная главная героиня, глазами которой мы наблюдаем быт простого народа, в чью жизнь врываются лишения, разруха и смерть.
Судзу Урано – классический портрет девушки, воспитанной в японских патриархальных традициях. В Стране восходящего солнца для её описания есть даже особая идиома: «ямато надэсико», что буквально означает «японская гвоздика». Чтобы соответствовать воплощённому идеальному образу этого понятия, девушка должна ставить интересы семьи и мужа выше собственных, быть верной, покорной и способной вести домашнее хозяйство.
Будучи в душе человеком искусства, Судзу бывает слишком мечтательной, рассеянной и забывчивой. Она часто погружается в изучение природных красот, чем порой ставит в неловкое положение домочадцев. Лишь благодаря паре отдельных сцен мы узнаём, что на самом деле её сердце было отдано другому. Но понятия чести и верности вкупе с врождённой добротой и нравственной чистотой позволили Судзу не только примириться с сосватанным ей супругом, но и воспитать любовь к нему.
Режиссер описал свою героиню следующим образом: «У неё богатое воображение и талант к рисованию. Её правая рука может рассказать многое. Она может объяснить историю через рисунок. Однако она никогда не говорит о своей страсти. Может быть, не верит в себя, а может, считает себя бездарной и совершенно обычной женщиной. Однако именно поэтому она старается сделать свою жизнь насыщенной. Во время войны она постоянно собирает цветы, сажает овощи и пытается приготовить вкусную еду для своей семьи, несмотря на дефицит. При этом она всегда улыбается. Для меня Судзу милая и очаровательная, а ещё кажется незаменимой. Я чувствовал, что почти невозможно вынести осознание того, что бомбардировки могут нанести вред такому человеку».
В самом деле: нежный акварельный рисунок словно становится особой формой коммуникации героини со зрителем, перед которым она раскрывает свою картину мира, написанную изящными штрихами и линиями, передающими высокую детальность быта и локаций. Катабути Сунао уделил особое внимание прорисовке пейзажей, поскольку посчитал непозволительным любой недочёт в изображении местности. Для этого он провёл ряд тщательных исследований, внимательно изучил аэрофотоснимки и беседовал с пожилыми жителями Хиросимы и окрестностей.
Итогом столь скрупулезного труда стали не только полнокровные персонажи, но и сама деревня, которая просто дышит провинциальной жизнью, окуная аудиторию в атмосферу крестьянского быта, национальных традиций и, что самое главное – заставляет оценить хрупкую ценность мирского существования.
Кому-то сценарий, лихо перескакивающий от события к событию, может показаться неровным или даже хаотичным, но именно эта деталь наиболее точно передаёт взгляд мечтательной Судзу на жизнь вообще. Выполняя обязанности по дому, она может раствориться в процессе созерцания, наблюдая за плывущими облаками, кораблями в гавани или парящими бабочками. В любое время ей на ум могут прийти обрывочные воспоминания о детстве, беседах с бабушкой и родителями или первой школьной любви. Но даже здесь, в тихом уютном краю, где гуляют цапли и журчат ручьи, слышно эхо страшной войны, поскольку языки её безжалостного пламени способны дотянуться до самых отдалённых уголков и опалить всех невинных.
Как и в случае с «Могилой светлячков», Сунао не персонифицирует врага и не считает нужным подчёркивать, чью сторону поддерживала Япония во время Второй мировой. Ему гораздо важнее изобразить любую войну как величайшее преступление против человечества, которая, действуя одной лишь грубой разрушительной силой, не оставляет после себя ничего, кроме выжженных земель и изуродованных тел.
Мы редко задумываемся, что человек, по сути, невероятно хрупок и уязвим, подобно нарисованным аниматорами персонажам. И, наверное, именно поэтому язык мультипликации порой способен оказать столь шоковый эффект, зачастую несравнимый по воздействию с приёмами игрового кино. Изящество карандашных линий, оживляющих героев, выглядит идеальной метафорой материи Бытия, которую, как и рисунок на бумаге, так легко уничтожить одной лишь вспыхнувшей искоркой.
Сунао недаром подчеркнул в интервью про правую руку Судзу. Ближе к финалу произойдёт событие, четко разделяющее восприятие героиней событий на «до» и «после». Лишившись возможности творить, ей словно больше нечего сказать окружающим, и начинает казаться, будто вселенная вокруг неё тоже утратила опору и начала необратимый разрушительный процесс. Однако режиссёр не стремится погрузить зрителя в пучины отчаяния и безысходности, поскольку именно люди, подобные Судзу, сумеют восстановить мир и гармонию после любой разрухи, даже безвозвратно утратив что-то в себе.
И поэтому «В этом уголке мира» оказывается порой пугающим, но в то же время светлым и оптимистичным напоминанием, что доброта и гуманизм всегда готовы спасти планету, как бы кое-кто из живущих ни пытался её уничтожить.
