Блокбастер (англ. blockbuster – мощная бомба)
«Так называют фильм, на производство и рекламу которого тратятся огромные деньги в расчёте на огромные же кассовые сборы. Термин пришёл из театрального сленга и первоначально означал особенно успешную актёрскую игру. Позже, в 1970-х, блокбастерами в США стали называть популярные у зрителей высокобюджетные голливудские фильмы, в которых зачастую играют известные актёры, и которые приносят высокие доходы в прокате».
Разумеется нужны. Вот только не русского производства. Вообще феномен «русского блокбастера» это что-то сродни лозунгов «Россия – страна инноваций». Звучит красиво, но если вдуматься, то ирония всё очевиднее и очевиднее приобретает форму сарказма. Но для того, чтобы это стало заметнее, надо бы разобраться, что к чему в российском кино.
Именно российском, которому недавно стукнул четвертак. Первые лет десять его голоса и вовсе слышно не было. Перестройка. Виктор Цой поёт «Перемен требуют наши сердца» в фильме Сергея Соловьева «АССА». Заканчивается эпоха советского кино, ещё вчерашний «Курьер» по-прежнему идёт в дальних кинотеатрах Владивостока, а на смену ему придёт НИЧЕГО. Следующие пару лет на российские экраны будут выходить фильмы, деньги на которые дали ещё в Советском Союзе. В 90-е годы кино уйдёт насовсем. Появятся какие-то жуткие кооперативные фильмы, снятые где-то в Турции на шальные деньги.
Если в Голливуде существует вполне логичный сегмент фильмов класса «Б», то в России есть сегмент уровня дна – и это кооперативное кино. Никита Михалков уедет делать кино в Италию, кто-то уйдёт работать на телевидение. Каким-то невероятным образом будут появляться фильмы, снятые за копейки: «Облако-рай» Досталя, «Гений» Сергеева, «Небеса обетованные» Рязанова. Всё это были очень простые человеческие истории, те, к которым мы привыкли с советских времен. Наконец-то из отечественного кино ушла эта тяга к масштабным сценам, показушности и бравым лозунгам.
Находить деньги на кино возможность ещё была. К примеру, бюджет фильма «Гений» был всего-то шестьсот тысяч долларов. Фильмы «Такси-блюз» и «Луна-парк» и вовсе снимались на французские деньги. Но вот российский кинопрокат… об этом никто и подумать тогда не мог. Залы были полупустыми, не на что было печатать фильмокопии, никто не занимался их доставкой по кинозалам. Инфраструктура быстро пришла в негодность и разрушилась. Фильмы появлялись, но их никто не видел. В это время и появились пираты – именно эти люди с гнусавым голосом отвечали за включение российского зрителя в мировой киноконтекст, а заодно обеспечивали и доступ к российским киноновинкам.
Понятие блокбастер было всё ещё незнакомо рядовому жителю Урала и Сибири. Американское кино не могло реанимировать российскую систему проката. Телевидению фильмы категории «А» были недоступны, и именно тогда в России стали покупать дешёвое карате-кино. Айзек Флорентайн, которого на родине никто и не знал особо, стал популярен в России. Фильмы со словом «ниндзя» были в той России нарасхват.
Ситуация заключалась в том, что в России никто не хотел заниматься прокатом, никто не верил, что это может быть прибыльным делом. Пока не появился «Титаник». Его кассовый успех реанимировал ситуацию. Заново открывались старые кинотеатры, с обшарпанными коридорами, сбитым на полу мрамором. И именно после этого фильма в России решили строить мультиплексы. Дело даже не в том, что люди поверили в успех кино. В России тогда делали небольшое количество фильмов на экспорт – буквально единицы, – но какие: «Кавказский пленник», «Брат» 1-2, «Особенности национальной охоты», «Вор», «Страна глухих», «8,5$», «Даун-хаус», «Ворошиловский стрелок», «Утомлённые солнцем».
Причина не в фильмах, а в социуме. В России появился новый зритель, подросло поколение, которое будет ходить в кино вне зависимости от фильма. Просто проводить время, пить колу, жевать попкорн. Их родители стали достаточно зарабатывать, чтобы дети могли тратить. Так главным зрителем стал 15-летний подросток.
С трудом пережив 1998 год, люди быстро оклемались. В бизнес хлынули нефтедоллары, кино разделилось на два сегмента: экспорт и дуриловка. Первое направление поддерживал Андрей Звягинцев, который неожиданно выиграл гран-при в Венеции и тем самым открыл дорогу молодым режиссёрам на Запад. Второе направление основали Константин Эрнст, Сергей Сельянов и Александр Роднянский. Телевизоры дружно говорили на какой фильм идти. Так появились фильмы, которые действительно посмотрела уйма народу: «Дозоры», «9-я рота», «Питер FM», «Любовь-морковь» 1-2. Но при всей мейнстримовости эти фильмы не стали блокбастерами, и не могут ими называться по праву. А вот продюсеры решили иначе: так каждую неделю в прокате стали появляться весьма сомнительные «блокбастеры» четверга, пятницы и субботы. Проще говоря, зрителя стали на*бывать. Стали делать сиквелы советских фильмов, чтобы затащить в кинотеатры зрителя постарше.
Уйдёт время на то, чтобы понять, что реклама врёт. Но вот беда: российский мейнстрим совершенно испортится. Не потому, что его станут делать другие люди, или восприятие зрителя как-то изменится, нет. Просто в России решат, что пара взрывов и куча плохой графики смогут заменить душевно рассказанную человеческую историю. Что 15-летнему подростку это интересно. То, что вызывало у зрителей сопереживание, уйдёт на второй и третий план. А ведь люди шли смотреть не на работу пиротехника или дизайнера, – зрителю нужна история человеческих отношений. Так уж мы выросли. Блокбастер для нас – это «Москва слезам не верит».
Конечно, и «Аватар» нас покорит, с рекламой, которой никогда не будет у фильма, снятого на русском языке. Но если вдуматься, «Аватар» – это очень простая история отношений, хоть и цвета индиго. Блокбастер – это не только крутые технологии, хороший сценарий и звёзды. Это, прежде всего, машина промоушена. И нельзя делать блокбастеры по своим принципам. Если ты действительно хочешь, чтобы твой фильм посмотрели все, работай по их правилам, как это сделал Тимур Бекмамбетов с «Особо опасным». Все лучшие большие фильмы всегда будет делать Голливуд. Может, тогда и не надо так извращаться над русским языком, и не снимать псевдоблокбастеры? А вот на что-нибудь вроде «Любовь и голуби» я бы сходила. А вы?
