Бич предвидения
Джонни Смит – обычный американский парень с самым что ни на есть стереотипным американским именем. Он преподаёт литературу в общеобразовательной школе и мечтает жениться на своей коллеге, молодой и симпатичной учительнице по имени Сара. Кажется, в жизни Джонни не может случиться ничего из ряда вон выходящего, однако автомобильная авария отправляет его в кому на пять долгих лет, спустя которые он просыпается с даром предвидения. Впрочем, дар оборачивается скорее проклятием: окружающие начинают считать его то шарлатаном, то сумасшедшим, и даже близкие не в состоянии понять, что же с ним происходит.
Во вселенной Стивена Кинга страх всегда прорастает корнями в повседневность, а удивительные события происходят с самыми обыкновенными людьми. Почти все его герои – это своего рода «Джонни Смиты», проживающие свои маленькие жизни в маленьких американских городках. И оттого странно, что в экранизации «Мёртвой зоны» центрального персонажа играет Кристофер Уокен, чью внешность среднестатистической никак не назовёшь. В холодных, бледно-голубых глазах актёра с самого начала фильма читается что угодно, кроме «Сара, давай поженимся и заведём детей». Его Джонни Смит вызывает скорее недоверие и неприятные мурашки по телу, чем сопереживание. Если Стивен Кинг в своём романе делал упор на положительные черты главного героя, по максимуму сближал его с читателем, то Дэвид Кроненберг пошёл совершенно иным путём.
Основной целью режиссёра было создание леденящей душу атмосферы. На экране доминируют бледные, словно иссушенные морозом цвета; действие происходит преимущественно зимой или поздней осенью – в промозглый туман, в снег, под извечно серым небом. Гнетущая музыка сопровождает даже самые бытовые сцены – прогулку в парке, поцелуй на крыльце – и ни на секунду не даёт забыть о том, что перед нами триллер. Кристофер Уокен своим мёртвым рыбьим взглядом напоминает скорее потомка Ктулху, чем «парня, живущего по соседству», и оттого вся история сразу сводится на нет. Наигранными и неестественными кажутся отношения Джонни и Сары, поверхностно воспринимается духовный конфликт героя. Его чувства и переживания во многом остаются за семью печатями, моральный выбор совершается в одно мгновение.
Дэвид Кроненберг достаточно достоверно переносит внешние события на экран, но ведь главное в книге не предсказание будущего, а борьба между внутренними Джекиллом и Хайдом. В фильме же этот аспект подан слишком схематично: тёмная сторона Джонни смотрит из его холодных глаз и временами проявляется в виде головных болей, светлая же действует во благо других людей и пытается предотвратить несчастья. Однако там, где в книге проходят годы, в фильме – лишь пара минут; там, где Кинг раскрывает дневниковые записи и внутреннюю речь персонажа, Кроненберг даёт лишь застывший, немигающий взгляд Уокена.
Расстраивает и бледность второстепенных персонажей, большинству из которых уделяется слишком мало времени. Совершенно отсутствует предыстория матери Джонни, нет контраста между её слепой верой в «благословение Божие» и земной, человеческой любовью отца к главному герою. Бессвязными выглядят все побочные сюжетные линии (помощь в поимке маньяка, спасение ученика от верной гибели и, наконец, срыв предвыборной кампании), хотя в книге в них можно было проследить постепенное ужесточение морального выбора. Кульминация истории выглядит искусственной: Мартин Шин в роли Грега «Нового Гитлера» Стилсона появляется слишком поздно в повествовании, чтобы создать по-настоящему устрашающий образ. У зрителя банально нет времени поразмышлять вместе с Джонни, стоит ли наступать на бабочку и менять будущее.
В итоге рассказанная в фильме история не производит должного эффекта и кажется во многом наигранной. Героям сложно сопереживать, за сюжетом следить неинтересно. Дэвид Кроненберг пустил все ресурсы на создание холодной мистической атмосферы, которая чужда человечной, приземлённой прозе Кинга. Дух книги и львиная доля её проблематики оказались безвозвратно утеряны.
