Чем бес не шутит

Создатели картины «Монах и бес» – режиссёр Николай Досталь и сценарист Юрий Арабов – отлично усвоили мантру, согласно которой фильм должен интриговать с первых кадров. На экране – серая монастырская стена, вдоль которой, хромая, идёт монах. От него валит дым, и монах периодически тушит огонь, возникающий на тлеющей одежде. Он настойчиво стучит в монастырские ворота.

Интригуют и следующие 30 минут картины. Выясняется, что тлеющий монах – Иван – то ли юродивый, то ли святой. Он умеет повелевать водой, остроумно отвечать полу-поговорками, предсказывать будущее и всячески ставить в тупик настоятеля. Иван вылавливает огромную фантастическую рыбу, за час вычищает старый заросший колодец и слюной чинит сломанную рессору самому государю-императору.

Но Иван пугает монахов и настоятеля – ведь с приходом странного гостя начинает происходить всякое: то госпожа с голой derriere пробежит, то плот поплывет против течения. В итоге настоятель отправляет Ивана в уединённый скит – от греха подальше. Однако подобное «от греха подальше» даёт противоположные результаты: в лесном уединении зритель воочию видит причину странного поведения Ивана. И имя ей – бес Легион.

Собственно, в этот момент и происходит необъяснимый слом, который кардинально меняет всю картину. Куда-то пропадает едкая и остроумная сатира на церковь, комичное (даже близкое к slapstick) изображение монахов (тощие и суетливые монахи, которые всегда падают, и их толстый неповоротливый настоятель). В центре внимания оказывается борьба Ивана и его личного беса. Хотя борьбой это тоже сложно назвать. Бес Легион – не коварный искуситель, а какая-то надоедливая зверушка. Между Иваном и бесом происходят вялые диалоги, они совершают неоправданные поступки. В какой-то момент явно чувствуется, что фильм буксует на месте…

Визуально картина тоже меняется. Зачем-то вводятся трюки, которые придумал ещё Жорж Мельес. Герои начинают перемещаться между странами (чему помогают не компьютерные эффекты, а чудеса монтажа и эффект Кулешова). Всё это после столь тонкого, ироничного и многообещающего начала смотрится глупо – и от этого даже раздражает.

После всех злоключений главный герой умирает, а бес – перерождается. Кольцевая композиция приводит Легиона в тот же монастырь. Выходит, русский человек своей духовностью даже беса перевоспитает? Или наш брат такой добрый, что и беса в беде не бросит? Или дело в том, что истинная святость – это постоянная борьба со своим внутренним злом? Непонятно. К финалу картина перенасыщается разными высказываниями, каждое из которых её авторы озвучили, но логически завершить не смогли.